Севастополь - [18]
— Вот что, товарищи, — предложил Ефремов, — не съездить ли нам до завтрака на Морской завод?
— Поезжайте, — ответил Петросян, — а я сосну… — и он жадно взглянул на свое тощее ложе.
Но когда мы выходили из убежища, он присоединился к нам со смущенным видом человека, неспособного преодолеть желание еще раз, вместе со всеми, посмотреть на результаты своих трудов.
Новая задача возникла перед нами, когда, по указанию обкома, вместе с райкомами партии и горкомом комсомола мы приступили к отбору людей для партизанского отряда. Трудность заключалась, между прочим, и в том, что нам приходилось противостоять напору массы желающих.
Мы отобрали людей политически проверенных, дисциплинированных, физически выносливых. В отряд ушло восемьдесят коммунистов. Всего в отряде насчитывалось до двухсот человек, в том числе около шестидесяти комсомольцев. Командиром отряда бюро горкома утвердило члена горкома, директора совхоза имени Софьи Перовской, Владимира Васильевича Красникова.
Однажды вместе с заместителем Красникова мне довелось побывать и отряде, находившемся на ученьях в горах близ Алсу, километрах в двадцати пяти от Севастополя. В Алсу нас поджидал проводник, высланный партизанами. Паренек со светлым чубчиком над гладким, чистым лбом одет быт в гимнастерку, брюки навыпуск и легкие кожаные туфли-постолы, удобные для лазания по горам. Эти туфли, похожие с виду на пьексы, состоят из двух кусков кожи, сшитых дратвой. За плечом у молодого партизана поблескивал ствол винтовки; две гранаты и набитый патронами подсумок оттягивали пояс.
Мы стали подыматься по каменистому склону. Парнишка шел легко, то ныряя в заросли, то перепрыгивая валуны, и по каким-то ему одному ведомым признакам отыскивал неприметную тропу.
— Здесь! — сказал наш проводник, когда мы вслед за ним поднялись на небольшую поляну, поросшую пихтами и дубами.
Поляна, со всех сторон окруженная отрогами гор, круто обрывалась в глубокую расщелину, справа край ее терялся за кустарником.
Едва ступив на поляну, парнишка в недоумении остановился: вокруг не было ни малейших признаков стоянки.
— Никак с дороги сбился?
— Да нет, товарищи… Были здесь… Вот и сосна расщепленная!..
Стоило же карабкаться в этакую высь, чтобы любоваться какой-то расщепленной сосной!
В это время раздался пронзительный свист, и из-за куста орешника поднялась в рост фигура партизана. Видимо, это был сигнал: тотчас же из-за всех кустов показались головы в пилотках и кепках…
Вскоре появился и командир севастопольских партизан Красников, прибывший сюда незадолго до нас для проведения учений.
— Какова маскировка? А? — спросил он не без самодовольства. Мы подробно расспрашивали Красникова о партизанской учебе, о закладке баз.
— Если вы располагаете временем, — сказал Красников, — то давайте съездим к Камышловской группе. Там у нас несколько баз.
Примерно через час мы вылезали из машины близ полустанка Мекензиевы горы и двинулись пешком в сторону Камышловского оврага.
Мы довольно долго петляли по каким-то неприметным тропам, все дальше углубляясь в густую кустарниковую поросль. Затем вдруг заросли расступились, мы оказались на маленькой тенистой полянке.
— Здесь?
— Точно, — ответил Красников. — Попробуйте-ка сами отыскать базу.
Внимательно обследовав покрытую мхом почву, я не обнаружил ни малейших признаков тайника.
— Ладно, сдаюсь, показывайте сами.
Красников поднял валявшуюся невдалеке корягу, опустился на колени и стал отдирать бархатную подушку мха. Обнажилась земля, пришлось еще долго ковырять ее корягой, и наконец показалась дощатая крышка тайника. Когда отодрали одну из досок, я увидел деревянный сруб, вроде колодезного, а на дне его набитые мешки.
Ничего не скажешь: артистическая работа!
Обком поручил возглавить партизанское движение на полуострове известному руководителю крымских партизан времен гражданской войны Мокроусову. В середине сентября, приехав познакомиться с севастопольским отрядом, он без устали разъезжал по лесам и горам, где обосновались наши партизанские группы, осматривал оружие, обувь, одежду, присутствовал на учениях.
Мокроусов провел многочисленные беседы с партизанами, делился с ними своим боевым опытом. Присутствуя на этих собеседованиях, я не раз сокрушался, что не удосужился изучить опыт партизанской борьбы. Оказывается, и это необходимо знать секретарю городского комитета партии…
В конце октября начались сильные бои на Ишуньских позициях. Создавалась реальная угроза прорыва вражеских войск в Крым.
Двадцать шестого октября из Симферополя позвонил секретарь обкома партии и сообщил, что в Севастополе, по решению Центрального Комитета ВКП(б), создается городской комитет обороны. Председателем комитета обкомом утвержден я, членами — председатель горисполкома, начальник горотдела НКВД и начальник гарнизона.
На другое утро из Симферополя пришло постановление Военного Совета войск Крыма о введении на всей территории полуострова осадного положения.
На первое заседание городской комитет обороны пригласил членов бюро горкома, секретарей райкомов партии и коменданта гарнизона. Сообщив товарищам о введении в Крыму осадного положения, я предложил принять обращение к трудящимся Севастополя.
В основе сатирических новелл виртуозных мастеров слова Ильи Ильфа и Евгения Петрова «1001 день, или Новая Шахерезада» лежат подлинные события 1920-х годов, ужасающие абсурдом общественных отношений, засильем бюрократии, неустроенностью быта.В эту книгу вошли также остроумные и блистательные повести «Светлая личность», «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска», водевили, сценарии, титры к фильму «Праздник Святого Йоргена». Особенный интерес представляют публикуемые в книге «Записные книжки» И.Ильфа и воспоминания о нем Е.Петрова.
Бешеный успех, который обрушился на Ильфа и Петрова после выхода «Двенадцати стульев», побудил соавторов «воскресить» своего героя, сына турецко-подданного Остапа Бендера.Блистательная дилогия, если верить самим авторам, — «не выдумка. Выдумать можно было бы и посмешнее». Это энциклопедия советского нэпа, энциклопедия быта первого поколения «шариковых».
Осенью 1935-го Ильф и Петров были командированы в Соединенные Штаты как корреспонденты газеты «Правда». Трудно сказать, чем именно руководствовалось высшее начальство, посылая сатириков в самую гущу капитализма. Скорее всего, от них ждали злобной, уничтожающей сатиры на «страну кока-колы», но получилась умная, справедливая, доброжелательная книга…
Роман Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» был напечатан впервые в 1927 году и с тех пор стал одной из самых популярных и читаемых книг на советском и постсоветском пространстве. Растасканный на пословицы и поговорки, многократно экранизированный, он остается остроактуальным и, может быть, даже еще более злободневным в наше время, хотя следует признать, что Великий Комбинатор, сын турецко-подданного, выглядит сущим ребенком рядом с современными малосимпатичными своими последователями.
«Обязательно записывайте, – часто говорил Ильф своему соавтору, – все проходит, все забывается. Я понимаю – записывать не хочется. Хочется глазеть, а не записывать. Но тогда нужно заставить себя».Факты, события, мельчайшие детали, а главное, портреты странных, чудаковатых, нелепых и недалеких соотечественников – все это, взятое из записных книжек и вроде бы написанное для себя, сложилось в красочный образ «края непуганых идиотов», где развернутся события «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка», края, где «Кавказский хребет создан после Лермонтова и по его указаниям», а «некультурный человек» видит во сне «бактерию в виде большой собаки», края, из которого так и не вырвутся ни «великий комбинатор», ни его создатели.
Вы читали романы «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок»? Любой человек скажет: «Конечно, читал!» Мы скажем: «Конечно, не читали!» Потому что в изданиях советских времен романы представлены в том виде, в каком их «разрешили» редакторы и советская цензура. В новом коллекционном издании бессмертные произведения Ильи Ильфа и Евгения Петрова о «великом комбинаторе» Остапе Бендере воспроизведены в авторской редакции, восстановленной Александрой Ильиничной Ильф. В тексты романов возвращены фрагменты, опубликованные в их первых изданиях, а также включен ряд материалов из рукописного и машинописного вариантов произведений. Благодаря великолепным фотоработам Ильи Ильфа и других уникальных фотохудожников книга перенесет вас в атмосферу старой России и старой Москвы, в те времена, когда разворачиваются события романов, в 20—30-е годы прошлого столетия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».