Севастополь - [163]
Дружно ревут моторы.
Местников ныряет в люк боевой рубки. Через несколько мгновений, сменив фуражку на непромокаемый шлем, он поднимается между Умниковым, стоящим у штурвала, и боцманом Самсоновым, который уже примостился за пушкой средней турели. Умников выжидательно глядит на командира группы. Тот разрешающе машет рукой.
Тотчас головной катер пятится в сторону от плавучей базы, круто разворачивается и, распустив усы бурунов, мчится к воротам бухты. За ним стремительно начинают разбег остальные корабли. Четыре смерча из пены и брызг проносятся мимо обрыва, на краю которого все так же неподвижно стоит командир соединения, и, восхищая красотой маневра "поворот все вдруг", мгновенно огибают косу с маяком на ней.
Через несколько минут они сливаются с гребнями зыби в черноморских просторах.
Белая башенка маяка долго виднеется позади катеров на фоне позолоченного заходящим солнцем моря. Она исчезает за горизонтом только в тот миг, когда корабли вступают в район Севастополя.
День еще не померк, но плоские берега, ведущие к Северной стороне, уже слились с темнеющей морской далью. Море повсюду пустынно, своим видом оно как бы оспаривает правильность формулы Местникова: "уметь выбрать время".
— Уметь выбрать время и набраться терпенья, — сквозь зубы бормочет командир группы и делает жест, означающий остановку.
— Осмотреться! — приказывает он, когда гул моторов умолкает.
Словно стократ усиленное эхо, вдалеке рокочут тяжелые раскаты бомбовых взрывов и орудийной канонады.
Катера плавно покачиваются на волнах. Миг равновесия между днем и ночью миновал. Сумерки начинают сгущаться. Длинные полосы вечерних теней дорожками расстилаются по морю. Ветер свежеет. Линия горизонта расплывается перед напряженным взглядом. Гребни зыби, ломающие ее, напоминают силуэты кораблей.
Местников трет глаза кулаком, опять всматривается и настораживается, заслышав тихую скороговорку боцмана Самсонова:
— Гробы ползут, товарищ капитан третьего ранга! Две бэдэбэ на выходе по курсу! Охранение справа. Два эска вижу ближе к нам, а может есть и другие. Смотрите по моей руке….
Он ведет пальцем вдоль горизонта и несколько раз подчеркивает место, где обнаружил врага.
Зрение не обмануло боцмана. То, что командир группы вначале принял за гребни, не исчезает, но перемещается по горизонтали. Среди гребней ползут два силуэта, похожие на нижнюю часть гроба — отличительный признак быстроходной десантной баржи. Они за пределами слышимости, ибо ничье ухо не может уловить звука их моторов. Впрочем, теперь это не имеет значения.
— Понятно, командир? — спрашивает Местников. — Помнишь, о чем говорили? Сообразительность, расчет, внезапность — гарантия успеха атаки!
Перехватив напряженный взгляд Умникова, он показывает на вражеский караван:
— Действуй! В случае чего — поправлю. Курс на головную бэдэбэ. На подходе увидим и уточним.
Умников нагибается к старшине группы мотористов, ожидающему возле рукояток управления моторами:
— Газ до полного!
И впивается пальцами в обод штурвала.
Головной катер будто прыгает по ступенькам, пока мотористы переключают его движение с одной скорости на другую. Затем рывки сменяются ровной стремительностью полета на предельной скорости. Звонкий шум истолченной в пену воды, крутящейся вихрем возле форштевня, свист брызг, несущихся сплошным потоком вдоль бортов, приглушенный рев моторов, частые удары днища о гребни сливаются в один звук яростного движения к цели, которое одинаково хорошо знакомо летчикам-пикировщикам и морякам торпедных катеров.
Серая тьма уже опустилась на море, но взгляд Местникова отчетливо различает белые комки пены вокруг соседних катеров, мчащихся, как приказал командир группы, строем уступа, и вырастающие на горизонте силуэты вражеского каравана. Да, Самсонов не ошибся. Караван состоит из двух бэдэбэ и четырех эска, охраняющих баржи по двое с борта. Баржи низко сидят в воде, до отказа нагруженные фашистами и награбленным добром, увозимым из Севастополя.
Местников выбирается из люка и кричит на ухо Умникову:
— Жми, командир! Жми на головную! Пока спохватятся, схарчим!
Поглощенный атакой, захваченный стремительностью движения, чувствуя себя неотъемлемой частицей порыва, влекущего катер наперерез врагу, Умников отрывисто бросает:
— Веду на кратчайшую дистанцию, иначе боюсь промазать!
Ответ успокаивает командира группы. Теперь Местников не сомневается в том, что молодой лейтенант сумеет взять точный прицел и разрядиться наверняка. В словах Умникова слышится многое, но прежде всего нежелание израсходовать торпеду впустую, характерное для настоящего бойца, дорожащего каждым выстрелом, и особенно важное для тех, кто при встрече с противником располагает ограниченным количеством боеприпасов.
Стиснув обеими руками штурвал и отсчитывая секунды, Умников ждет, когда верхняя надстройка баржи сравняется на уровне глаз с высотой буруна у форштевня.
Тем же самым, дублируя правильность глазомера лейтенанта, занят командир группы.
Катер уже проник за черту охранения. Прямо перед ним черным гробом колышется на зыби силуэт головной баржи. Правее ее едва проступает над поверхностью моря первый корабль конвоя. В стороне от него смутно виднеется бурун катера Гиршева.
В основе сатирических новелл виртуозных мастеров слова Ильи Ильфа и Евгения Петрова «1001 день, или Новая Шахерезада» лежат подлинные события 1920-х годов, ужасающие абсурдом общественных отношений, засильем бюрократии, неустроенностью быта.В эту книгу вошли также остроумные и блистательные повести «Светлая личность», «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска», водевили, сценарии, титры к фильму «Праздник Святого Йоргена». Особенный интерес представляют публикуемые в книге «Записные книжки» И.Ильфа и воспоминания о нем Е.Петрова.
Бешеный успех, который обрушился на Ильфа и Петрова после выхода «Двенадцати стульев», побудил соавторов «воскресить» своего героя, сына турецко-подданного Остапа Бендера.Блистательная дилогия, если верить самим авторам, — «не выдумка. Выдумать можно было бы и посмешнее». Это энциклопедия советского нэпа, энциклопедия быта первого поколения «шариковых».
Осенью 1935-го Ильф и Петров были командированы в Соединенные Штаты как корреспонденты газеты «Правда». Трудно сказать, чем именно руководствовалось высшее начальство, посылая сатириков в самую гущу капитализма. Скорее всего, от них ждали злобной, уничтожающей сатиры на «страну кока-колы», но получилась умная, справедливая, доброжелательная книга…
Роман Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» был напечатан впервые в 1927 году и с тех пор стал одной из самых популярных и читаемых книг на советском и постсоветском пространстве. Растасканный на пословицы и поговорки, многократно экранизированный, он остается остроактуальным и, может быть, даже еще более злободневным в наше время, хотя следует признать, что Великий Комбинатор, сын турецко-подданного, выглядит сущим ребенком рядом с современными малосимпатичными своими последователями.
«Обязательно записывайте, – часто говорил Ильф своему соавтору, – все проходит, все забывается. Я понимаю – записывать не хочется. Хочется глазеть, а не записывать. Но тогда нужно заставить себя».Факты, события, мельчайшие детали, а главное, портреты странных, чудаковатых, нелепых и недалеких соотечественников – все это, взятое из записных книжек и вроде бы написанное для себя, сложилось в красочный образ «края непуганых идиотов», где развернутся события «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка», края, где «Кавказский хребет создан после Лермонтова и по его указаниям», а «некультурный человек» видит во сне «бактерию в виде большой собаки», края, из которого так и не вырвутся ни «великий комбинатор», ни его создатели.
Вы читали романы «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок»? Любой человек скажет: «Конечно, читал!» Мы скажем: «Конечно, не читали!» Потому что в изданиях советских времен романы представлены в том виде, в каком их «разрешили» редакторы и советская цензура. В новом коллекционном издании бессмертные произведения Ильи Ильфа и Евгения Петрова о «великом комбинаторе» Остапе Бендере воспроизведены в авторской редакции, восстановленной Александрой Ильиничной Ильф. В тексты романов возвращены фрагменты, опубликованные в их первых изданиях, а также включен ряд материалов из рукописного и машинописного вариантов произведений. Благодаря великолепным фотоработам Ильи Ильфа и других уникальных фотохудожников книга перенесет вас в атмосферу старой России и старой Москвы, в те времена, когда разворачиваются события романов, в 20—30-е годы прошлого столетия.
«Пойти в политику и вернуться» – мемуары Сергея Степашина, премьер-министра России в 1999 году. К этому моменту в его послужном списке были должности директора ФСБ, министра юстиции, министра внутренних дел. При этом он никогда не был классическим «силовиком». Пришел в ФСБ (в тот момент Агентство федеральной безопасности) из народных депутатов, побывав в должности председателя государственной комиссии по расследованию деятельности КГБ. Ушел с этого поста по собственному решению после гибели заложников в Будённовске.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).