Сети Культа - [57]

Харт невесело усмехнулся, закатив глаза. Тянущая боль над переносицей тут же дала о себе знать сильнее прежнего, заставив его поморщиться и потереть лоб.

— Понимаю, — хмуро отозвался он.

— Но продолжаешь упрямиться, — вздохнул Бенедикт, снисходительно улыбнувшись и покачав головой. — Что будет, если я, будучи твоим наставником, прикажу тебе провести этот день так, как предписал лекарь? Просто проигнорируешь?

Киллиан криво ухмыльнулся.

— Вероятно.

— Тогда не буду тратить на это свое красноречие, — хохотнул Колер, неприязненно поморщившись от боли в раненом плече. — Лучше потрачу его на нечто другое и похвалю тебя. Ты делаешь грандиозные успехи, Киллиан, твоя техника растет очень заметно. Кажется, что ты совершенствуешься ежечасно.

Харт улыбнулся, постаравшись этой улыбкой продемонстрировать смущение и скрыть за ней вмиг овладевшую им гордость. Колер также отозвался улыбкой, и взгляд его говорил о том, что он прекрасно понимает, что смущение ученика напускное.

— Я уже упоминал, что занимался в карауле. Сначала просто, чтобы не уснуть, а затем, кажется, мне и впрямь удалось нащупать свой путь оттачивания техники.

— Удалось, — одобрительно кивнул Бенедикт. — Молодец. Но сегодня я отметил не только это. Откровенно говоря, я ожидал, что вся твоя хваленая техника пойдет прахом, когда напротив нас собрались зрители. Тебе очень тяжело работать, когда тебя оценивают… было тяжело, по крайней мере. А в этот раз ты не думал об этом.

— Думал. В начале, — с усмешкой отозвался жрец Харт, — а затем в моей памяти всплыли ваши слова — как раз об этом. Я убедил себя, что мне плевать на тех, кто пришел посмотреть на мой провал. Раньше отрешиться было и впрямь трудно, но сегодня получилось…

Киллиан осекся на полуслове: из груди вырвался сухой надсадный кашель, отозвавшийся сильной болью в груди и в голове, над переносицей.

Бенедикт хмуро покачал головой, наблюдая, как рука ученика невольно легла на грудь в попытке чуть унять боль.

— Ты совсем плох, — констатировал старший жрец. — И, между прочим, ты таким образом каждый раз давишь на мое давно очерствевшее чувство вины: это ведь я притащил тебя сюда — неподготовленного, необученного — и сразу кинул в гущу событий. Мог бы уважить старика и дать себе время вылечиться, как подобает.

Киллиан покачал головой.

— Нет, — отдышавшись, отозвался он и возобновил шаг, — я уже не так плох, как был во время тренировки. Горько-соленая настойка жреца Морна начинает понемногу действовать, и, уверен, уже к вечеру я буду совсем здоров, это — первое. О том, чтобы называть себя стариком, для которого чувство вины является непосильной ношей, можете забыть: хотя бы не при мне, со мной это у вас не сработает, это — второе…

— И я умудрился взять себе в ученики наглого выскочку, который позволяет себе меня отчитывать, не краснея, это — третье, — закатив глаза, нервно хохотнул Бенедикт, наконец, заставив подопечного искренне смущенно зардеться. — Что-то я, кстати, не припоминаю, чтобы ты с самого нашего знакомства такой тон себе позволял. То есть, я еще не со всеми гранями твоей фамильярности познакомился?

Киллиан передернул плечами.

— Ну, у каждого из нас свое оружие. Вы периодически напоминаете мне о своем положении, когда хотите придать своему мнению вес, а я веду себя как «наглый выскочка, который позволяет себе вас отчитывать», хотя на деле у меня этого и в мыслях не было. Если вы сочли фамильярным тоном исключительно то, что я разграничиваю пункты, то ошиблись: я делаю это исключительно потому, что это удобно.

— Я уже говорил, что ты неисправимый? — хохотнул Колер.

— Неисправимый, упрямый, фамильярный, наглый, — скучающим тоном перечислил Киллиан в ответ. — Да, говорили.

— Хорошо. Тогда не стану повторяться, — улыбнулся Бенедикт и дальше двинулся молча.

К этому моменту незаметно для жреца Харта наставник вывел его с территории головного отделения, и вот они уже неспешно шествовали по понемногу просыпающимся ото сна улицам Сельбруна. Лавочники, мастера и трактирщики открывали свои заведения для первых посетителей, а те, что работали всю ночь, как раз уходили на заслуженный перерыв в несколько часов. По улицам начинал разноситься аппетитный запах свежей выпечки. Город постепенно заполнялся неразборчивым гулом голосов, сквозь которые сейчас пробивалась чья-то горячая ссора возле одного из трактиров. Киллиан рассеянно посмотрел на кричащих друг на друга хозяина и хозяйку заведения, бегло отметив, что в перебранке нет ничего серьезного, и хмуро побрел вслед за наставником, не разбирая дороги. Лишь через несколько минут бесцельной прогулки Киллиан посмотрел на Бенедикта и вопрошающе кивнул, тут же поморщившись от боли в шее.

— Куда мы идем? — прочистив горло, спросил он.

— Подальше от любопытных глаз, пытающихся понять, из чего ты сделан, — хмыкнул Бенедикт, с удовольствием вдыхая утренний воздух. — К тому же я давненько не бывал в Сельбруне, а возможности просто прогуляться по его улицам не имел и того дольше. Обыкновенно мои приезды в кронскую столицу начинались и оканчивались на территории головного отделения Культа. Сейчас же у нас есть отличная возможность пройтись, и, раз уж ты все равно отказываешься соблюдать предписанный лекарем режим, я решил хотя бы держать тебя при себе, чтобы ты не усугубил свое состояние упрямством, начав тренироваться.