Сети города. Люди. Технологии. Власти - [14]
В «городах для технологий» цифровые технологии являются не вспомогательной структурой, но базовым элементом, вокруг которого выстраивается городская жизнь. Чаще всего в этой роли выступают дата-центры или серверные фермы. Именно нуждами технологий задается география, планировка, количество жителей «городов для технологий», что делает их похожими на ранние индустриальные города, когда особенности технологий определяли, где будут находиться фабрика и окружающий ее город, обычно разраставшиеся вдоль реки или неподалеку от месторождений угля. При том что «города для технологий» воплощают суть цифровой урбанизации, они остаются в тени «городов с технологиями».
Нередко «города для технологий» – это не сформированные города, но урбанизирующиеся пространства. Кроме IT-профессионалов и инвесторов, не многим известно о цифровой урбанизации скандинавских стран: Швеции, Исландии, Дании или Финляндии. Благодаря доступной цене на электроэнергию и холодному климату их территории практически идеально подходят для размещения масштабных дата-центров ведущих мировых компаний[104]: Microsoft, Facebook, Amazon, требующих постоянного охлаждения серверов. Быстрое развитие упомянутых ранее небольших скандинавских городов связано с увеличением количества и площадей дата-центров: в частности, в Кеблавике и Ньярдвике в 2016 году было три дата-центра, в 2018‐м – восемь, в 2019 году – десять, и шло строительство одиннадцатого[105]. С некоторой долей условности можно считать дата-центры аналогом градообразующих предприятий, запускающих новый виток урбанизации. Это означает, что именно IT-корпорации становятся новыми покорителями Севера, а современная география точно фиксируется в игре слов «Серверный полюс»[106].
Незаметность «городов для технологий» особенно остро ощущается в России. После принятого в 2016 году «пакета Яровой», закрепившего необходимость хранения данных сотовыми операторами и интернет-сервисами на территории России, можно было ожидать строительства новых дата-центров и развития прилегающих к ним территорий. Однако произошло ли это и где конкретно в России находятся эти важные центры цифрового мира, широкой публике остается неизвестным, хотя наверняка не представляет тайны для специалистов.
В целом цифровые технологии ощутимо меняют карту мира, нанося на нее новые пространства или меняя роли уже существующих. Известными становятся не только элитный Масдар, но и непривилегированные города, такие как крупнейшие колл-центры – Нойда и Гургаон в Индии[107], Тихуана в Мексике, или зоны сортировки и переработки электронного мусора, такие как Гуйю в Китае. Цифровые технологии усиливают и, возможно, ускоряют изменения карты мира, добавляя к существующим логикам расширения еще одно измерение – цифровое.
В заключение мы хотели бы рассказать, как устроена эта коллективная монография. Ее идея возникла в 2014 году, первые тексты были написаны в 2016‐м, а последние в 2020‐м. В самом начале мы думали о себе как о «цифровых репортерах», фиксирующих быстрые изменения в жизни города и горожан, которые происходят благодаря цифровым технологиям. Мы боялись, что если будем медлить, то описываемая нами ситуация перестанет быть актуальной, а значит, и вызывать интерес у читателей. Однако оказалось, что время может быть не только противником, но и союзником, а «цифровые репортеры» способны удачно переквалифицироваться в «сетевых архивариусов», фиксирующих цифровые «культурные слои» в постоянно меняющемся городе. Вошедшие в книгу тексты были созданы в разные годы и зафиксировали разные состояния цифровых/умных/сетевых городов и знания о них. Мы рассматриваем «Сети города…» не только как рассказ о захватывающих приключениях горожан, осваивающих цифровые сети, но и как архив, который дает возможность вспомнить и о разных этапах незаметного растворения технологий в повседневности, и о резких переменах в нашей жизни, вызванных усилением цифрового контроля во время пандемии и гражданских протестов 2019–2021‐х годов, а также об академических дискуссиях и книгах, в которых осмыслялась смартизация города на протяжении последних двадцати лет.
Задумывая эту книгу, мы хотели, чтобы читатели имели возможность выбрать удобный им режим рассмотрения цифровых/умных/сетевых городов. Эта книга напечатана на бумаге и не обладает возможностью масштабирования, имеющейся у ее цифровых аналогов, ведь мы не можем увеличить изображение движением руки или компьютерной мышки. И все же мы надеемся, что размещенные в ней тексты позволят легко маневрировать между панорамным ви́дением, создающим общее представление о цифровых городах, и разглядыванием деталей жизни с «цифрой». Панорамное ви́дение во многом обеспечивается ставшими уже классическими текстами Роба Китчина, Мартина Доджа и Льва Мановича о комплексном устройстве умных/цифровых/сетевых городов, которые были написаны в 2015–2017‐х и специально переведены для этой книги. Их задача – помочь сориентироваться во множестве подходов и способов изучения новых состояний города, новых городских политик и городских практик, дать общее определение происходящему. Все остальные тексты, и усиливающие возможность панорамного видения, и обеспечивающие погружение в детали, создавались специально для этой книги международной командой авторов. Широкая география текстов, написанных на основе исследований европейских, северо- и южноамериканских городов, позволяет оценить общие тренды дигитализации городской жизни и уловить ее особенности, свойственные отдельным городам и странам. Нам кажется, что такой игры масштабов сейчас очень не хватает не только российским, но и международным исследованиям, увлекающимся либо глобальным видением, либо смакованием локальных особенностей.
Эта книга посвящена современному городу и вдохновлена им. Под общей обложкой собрана богатая мозаика исследовательских подходов и сюжетов, пытающихся ухватить изменчивость, множественность и неоднозначность городской жизни. Это разнообразие объединяет микроурбанизм – подход, предлагающий «близкий взгляд» на город: возможность разглядеть его через мелочи и детали. С их помощью раскрывается насыщенная повседневность города и привлекается внимание к его главным действующим лицам – обывателям, которые своими повседневными действиями, чувствами, настроением создают город, его значимые места и маршруты.
Послевоенные годы знаменуются решительным наступлением нашего морского рыболовства на открытые, ранее не охваченные промыслом районы Мирового океана. Одним из таких районов стала тропическая Атлантика, прилегающая к берегам Северо-западной Африки, где советские рыбаки в 1958 году впервые подняли свои вымпелы и с успехом приступили к новому для них промыслу замечательной деликатесной рыбы сардины. Но это было не простым делом и потребовало не только напряженного труда рыбаков, но и больших исследований ученых-специалистов.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Монография посвящена проблеме самоидентификации русской интеллигенции, рассмотренной в историко-философском и историко-культурном срезах. Логически текст состоит из двух частей. В первой рассмотрено становление интеллигенции, начиная с XVIII века и по сегодняшний день, дана проблематизация важнейших тем и идей; вторая раскрывает своеобразную интеллектуальную, духовную, жизненную оппозицию Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого по отношению к истории, статусу и судьбе русской интеллигенции. Оба писателя, будучи людьми диаметрально противоположных мировоззренческих взглядов, оказались “versus” интеллигентских приемов мышления, идеологии, базовых ценностей и моделей поведения.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.
Что такое, в сущности, лес, откуда у людей с ним такая тесная связь? Для человека это не просто источник сырья или зеленый фитнес-центр – лес может стать местом духовных исканий, служить исцелению и просвещению. Биолог, эколог и журналист Адриане Лохнер рассматривает лес с культурно-исторической и с научной точек зрения. Вы узнаете, как устроена лесная экосистема, познакомитесь с различными типами леса, характеризующимися по составу видов деревьев и по условиям окружающей среды, а также с видами лесопользования и с некоторыми аспектами охраны лесов. «Когда видишь зеленые вершины холмов, которые волнами катятся до горизонта, вдруг охватывает оптимизм.
Внутри устоявшегося языка описания, которым пользуются современные урбанисты и социологи, сформировались определенные модели мышления о городе – иными словами, концептуализации. Сегодня понятия, составляющие их фундамент, и сами модели мышления переживают период смысловой «инфляции» и остро нуждаются в серьезной рефлексии. Эта книга о таких концептуализациях: об истории их возникновения и противостояния, о философских основаниях и попытках воплотить их в жизнь. В своем исследовании Виктор Вахштайн показывает, как идеи «локального сообщества», «городской повседневности», «территориального контроля», «общественного пространства» и «социальной сегрегации» закреплялись в языке социологов, архитекторов и планировщиков, как из категорий познания превращались в инструменты управления.
Перед читателем одна из классических работ Д. Харви, авторитетнейшего англо-американского географа, одного из основоположников «радикальной географии», лауреата Премии Вотрена Люда (1995), которую считают Нобелевской премией по географии. Книга представляет собой редкий пример не просто экономического, но политэкономического исследования оснований и особенностей городского развития. И хотя автор опирается на анализ процессов, имевших место в США и Западной Европе в 1960–1970-х годах XX века, его наблюдения полувековой давности более чем актуальны для ситуации сегодняшней России.
Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.
Работа Марка Оже принадлежит к известной в социальной философии и антропологии традиции, посвященной поиску взаимосвязей между физическим, символическим и социальным пространствами. Автор пытается переосмыслить ее в контексте не просто вызовов XX века, но эпохи, которую он именует «гипермодерном». Гипермодерн для Оже характеризуется чрезмерной избыточностью времени и пространств и особыми коллизиями личности, переживающей серьезные трансформации. Поднимаемые автором вопросы не только остроактуальны, но и способны обнажить новые пласты смыслов – интуитивно знакомые, но давно не замечаемые, позволяющие лучше понять стремительно меняющийся мир гипермодерна.