Сеть миров - [16]

К полудню путники сделали привал у замерзшей реки и перекусили жуткого вида хлебом, который Эйкер извлек из недр поклажи. Наемник сделал прорубь и в роговых кружках смешал вино с водой. Получился бодрящий, хорошо утоляющий жажду напиток; он сильно выиграл оттого, что вода была насыщена газом и имела приятный вкус. Облизываясь, Грант гадал, что за геологическая особенность этого мира могла сотворить подобное чудо.

Дорога и дальше вилась по широкой долине, и путники шли по ней, предпочитая не срезать через изрытые бороздами поля. Ближе к вечеру зима закончилась.

Пожалуй, никакими другими словами это и не описать. Только что Грант с Эйкером брели по щиколотку в снегу, а вокруг степенно падали крупные хлопья, как вдруг небо впереди посветлело. Словно выросла на пути невидимая стена, за которой солнце ярко сияло над зелеными полями. Юноша и наемник беспрепятственно пересекли эту границу, зато снежинки преодолеть ее не могли, тут же таяли, исчезали.

Грант растерянно огляделся: на три стороны простирался живописный цветущий пейзаж, а позади царили холод, снег да ледяной ветер.

Солнце и теплый ветерок пришлись Эйкеру по нраву. Наемник расстегнул ворот куртки и полной грудью вдохнул напоенный летними ароматами воздух.

— Армия, к которой мы прибьемся, уже недалеко. Люблю, когда солнце припекает, поэтому часто сражаюсь за доброго герцога Дарика. У него подагра, и он не переносит холод. Дарику всегда светит солнце, так здесь говорят.

— Ты имеешь в виду, что он создает лето?

— Нуда. С помощью чар, им самим и состряпанных четверть века назад, и они до сих пор действуют. Не важно, какое время года на дворе, — вокруг Дарика всегда середина лета.

Они поднялись на пригорок, с которого открывался вид на широкий луг, где и разбила лагерь армия герцога. Пестрели палатки и шатры, сновали люди в кожаных доспехах и кольчугах; некоторые, в позлащенных и посеребренных латах, восседали на шестиногих лошадеобразных скакунах. Стоял сильнейший гам: выкрикивались приказы, звенела сталь, трубили рожки… Недалеко от дороги была разбита сторожевая палатка, подле которой слонялось с полдюжины пикинеров.

Воин, что стоял ближе всех к дороге, загородил путь и сонно проговорил:

— Ни шагу дальше! Назовись! Чего надо?

— Мы наемники, идем служить доброму герцогу Дарику.

Удовлетворенный ответом, воин опустил пику и крикнул в сторону палатки:

— Эй, капрал, тут еще двое хотят завербоваться.

В палатке засуетились, и через секунду наружу высунулся молодец с длинными вьющимися усами. Он презрительно осмотрел новичков и задержал взгляд на Гранте: хилом, сутулом, бледном, женоподобном, светловолосом, с прозрачными бровями. Капрал криво усмехнулся и велел пикинеру:

— Не бог весть что, но ты отведи их к герцогу… он всяких берет.

Эйкер плюнул капралу в лицо и потянул из ножен меч.

— Ты прав, сынок, потому что Дарик взял тебя. Я сражался за доброго герцога, когда ты еще под юбкой у няньки прятался. — Сказав это, наемник пошел дальше. Потом вдруг обернулся и с улыбкой спросил: — Подраться не желаешь ли?

Капрал залился пунцовой краской, утерся и, открыв было рот, снова закрыл — ни дать ни взять рыба на суше. Он получше присмотрелся к Эйкеру, отметил мощный торс под поношенной курткой, могучие руки. Решив не рисковать, усач скрылся в палатке, и его подчиненные довольно заулыбались. Двое даже самовольно оставили пост и пошли следом за Грантом и Эйкером.

Они пересекли лагерь и приблизились к самому большому шатру — разноцветному, с висящим над входом штандартом: кулак в черной кольчужной перчатке на белом фоне, выжимающий капли крови. Пикинеры отсалютовали флагу, их примеру последовали и Грант с Эйкером, и только после этого вошли.

Внутри по периметру стояли вооруженные воины, а в середине — два заваленных бумагами стола. За первым тощий писарь чернильными пальцами перебирал листы пергамента, за вторым разместился старик в золотом венце. Эйкер выступил вперед и торжественно стукнул себя кулаком в грудь:

— Приветствую, герцог! Я пришел послужить тебе.

— Здравствуй, здравствуй, дьявол тебя задери, — раздраженно ответил старик и чуть пошевелил на подушке забинтованной ногой. — Кто ты и кого привел?

— Я Эйкер Амен, а это мой раб-копьеносец.

Грант чуть было не запротестовал против такой рекомендации, но вовремя прикусил язык. Наверняка Эйкер знает, что делает. Вон как ловко он поставил на место капрала.

Писарь раскрыл огромную книгу в кожаном переплете, нашел нужную страницу и ткнул в нее пальцем:

— Амен, Эйкер. Урожденный инин, мастер мечного, топорного и кулачного боя. Также безупречно владеет кинжалом, булавой, саблей, метко стреляет из арбалета…

— Довольно, довольно! — не сменив раздраженного тона, прервал писаря герцог. — Два золотых энна в день, доля в добыче и для тебя, и для раба, трофейное оружие и доспехи — обоим. По рукам?

— По рукам! — взревел Эйкер. — Мы бьемся насмерть!

В знак заключения сделки он от души хлопнул ладонью по столу. Герцог тоже хлопнул и скривился — подагрическая нога отозвалась болью. Грант только и успел подумать, не требуется ли и от него стукнуть по столу, но Эйкер уже выталкивал его из шатра.