Сеть миров - [12]

Грант рухнул на колени и закрыл голову руками, ожидая; что на него обрушится град стрел.

Наконец вой дрогнул и затих, и Грант робко отнял руку' от лица и успел лишь заметить, как сомкнулись ветки ближайших кустов. Черные ушли, прихватив своего мертвеца, и только бешеный ритм сердца, лук да стрелы, которые юноша сжимал побелевшими пальцами, напоминали о встрече с ними.

Видно было, что и мечника напугал вопль черных. Он вынул меч из снега и, вытирая клинок, от души выругался. Грант дошел до поклажи и рухнул на нее, а Эйкер Амен, не прерывая потока брани, обратил его на спутника:

— Ты незаконнорожденный рохля! У тебя черви вместо пальцев и рагу вместо мозгов! Каменная башка… Не заори ты при встрече с берлекотом, эти уроды, святые Аль’кагара, нас бы не услышали. Мало того, из-за твоей убогой стрельбы мне пришлось потратить отличное заклинание! Угррррх…

Надевая доспехи и застегивая ремешки, Эйкер перешел на злобный рык. Затем, покончив с одеванием, пошел дальше, но через несколько шагов остановился и вяло подергал за лямки клади.

— Давай навьючивайся, — сказал он Гранту. — До заката надо убраться из этого леса.

Объяснять почему, он не стал, да Гранта и не нужно было поторапливать — он вдоволь насмотрелся на местные ужасы.

Юноша только показал Эйкеру зажатые в руке стрелы и лук и вопросительно кивнул в сторону чащи.

— Оставь себе, — ответил мечник. — Ты их вроде как выиграл. — И пошел дальше.

Внезапно обзаведясь оружием, Грант осмелел. Он снял с рогов тетиву и сунул лук со стрелами за ремни поклажи. Затем нагнулся и, продев руки в лямки, выпрямился. Эйкера он нагнал уже на краю поляны, оправляя на ходу ремни и сумки.

Только теперь он понял, что рядом нет Грейфа. Второго мечника Грант не видел и во время состязания с черными.

— А где Грейф? — хрипло спросил он.

— Мы шли по тропе и услышали твой крик. Я вернулся за тобой, а Грейф отправился дальше. Он должен ждать нас впереди. — Мрачным тоном, словно в печальной молитве, Эйкер добавил: — Надеюсь, ушел он далеко и разминулся с… этими.

Минут через пять за поворотом они получили ответ на свой вопрос: Грейф лежал лицом вниз, раскинув руки и впившись пальцами в снег, — не человек, а кошмарная подушечка для игл. Из спины и ног торчало десятка два красных стрел.

— Должно быть, этот дурень хотел убежать, — пробормотал Эйкер, обходя труп по широкой дуге и увлекая за собой Гранта. — Не приближайся. Святые Аль’кагара любят человечину… ибо ею они питаются, — свирепо пророкотал он.

Едва они оставили позади утыканный стрелами труп, Грант прислонился к ближайшему дереву и скрючился — его рвало.

V

Следующие несколько часов они шли гораздо медленней. Эйкер постоянно ворчал, подгоняя Гранта то словом, то пинком, и наконец сдался, подстроился под слабого компаньона. Правда, часто, ничего не говоря, забегал вперед — разведывал путь.

На закате они внезапно достигли границы леса. Тропа извилистой лестницей уходила вниз по крутому гранитному склону. Она пересекала поросший деревьями выступ и вела дальше, к подножию, где раскинулась живописная долина слугами и полями. Вдалеке вился дым — должно быть, в той стороне жили люди.

Покинув лес, Эйкер с Грантом оставили позади и владения святых Аль’кагара.

Спуск давался не так уж и трудно. Судя по выветрелости камня, лестницу вытесали в склоне много веков назад, но ступени еще служили отлично. Ветер не давал скапливаться снегу, и Гранту оставалось только следить за равновесием, чтобы разболтавшаяся поклажа не увлекла его в зиявшую слева пропасть.

Там, где лестница переходила в ровную площадку, в склоне темнела неглубокая пещера. Своды ее почернели от копоти, а под снегом виднелись угли. Значит, в пещере не раз находили пристанище странники. И пока Грант, кряхтя, освобождался от груза, Эйкер устремился в чащу. Почти сразу же оттуда долетел стук, каким обычно сопровождается рубка деревьев. Вот и нашлось мечу Эйкера мирное применение.

Остановившись, Грант начал мерзнуть. Он приплясывал на месте и дышал на посиневшие пальцы.

Наконец вернулся Эйкер с охапкой сухих веток. Ногами он расчистил местечко у стены, под прикрытием булыжников, чтобы огня не было видно снаружи, — и соорудил пирамидку из хвороста, под которую накидал стружек. Затем вынул из висевшей на поясе мошны металлическую шкатулку. Грант, успевший предположить, что в коробочке трут, кремень и кресало, сильно удивился, когда Эйкер вытряхнул на ладонь оранжевую ящерку. Рептилия, сонная от холода, нехотя приоткрыла один глаз и тут же закрыла и попыталась свернуться и уснуть. Тогда Эйкер потыкал в нее пальцем и поднес к мордочке щепоть свежих стружек. Ящерка оживилась: открыла глаза и жадно накинулась на, казалось бы, несъедобное угощение. Эйкер настругал еще щепок, размером с зубочистку.

Голодный и замерзший, Грант раздраженно смотрел, как мечник нянчится со своей зверушкой, и не мог взять в толк: зачем тратить время на телячьи нежности, когда так необходим огонь. Ящерка же, насытившись, попыталась снова свернуться и продолжить прерванный сон, однако Эйкер поднес ее к пирамидке из веток и ущипнул за хвост. Рептилия негодующе завращала глазами и плюнула на стружки комком пламени. Только после этого Эйкер вернул питомца в шкатулку и принялся раздувать тлеющий огонек.