Сестры по благоразумию - [50]

– Хочешь, я этим займусь?

– Нет, спасибо, не стоит. Я в состоянии с этим разобраться.

– Тогда не тяни. Это последнее, что нам нужно, все остальное уже собрали.

– Завтра утром все будет, – пообещала я.

В ту ночь я так и не вышла из спальни. Я лежала в кровати, пела про себя песни группы Clash, но так никуда и не двинулась. Потом я решила, что не отправилась на дело из-за Мисси, которая в ту ночь и правда спала не очень спокойно. Свое бездействие я объяснила просто: мне нельзя было рисковать на финальной стадии нашего начинания. Мисси в ту ночь действительно пару раз выходила в туалет, но если бы я решилась, то смогла бы найти «окно» и совершить то, что планировала.

На следующее утро, когда я ела в столовой, ко мне подошла Биби и, не говоря ни слова, положила на поднос записку.

«Вчера ночью Ви поймали в кабинете Клейтон. Мисси «настучала» Шерифу, что ты в последнее время ведешь себя подозрительно и часто пропадаешь не пойми где, поэтому за кабинетом Клейтон наблюдали. Ви снова понизили до Первого уровня и даже могут подать на нее в суд! Видела ее в туалете. Она сказала, что спрятала отмычку в сандалиях, а потом переложила в кадку. Она говорит, ей очень жаль. Что будем делать?»

Вот уже второй раз Ви брала на себя удар, который должен был достаться мне. Я очень расстроилась, но на этот раз не из-за поведения подруги, а от своего собственного. Я медлила и колебалась, а вот Ви взяла и смело вошла в кабинет Клейтон. И за это понесла суровое наказание.

Не выходя из столовой, я приняла твердое решение – я приду в кабинет Клейтон не этой ночью, а, не откладывая дело в долгий ящик, прямо сейчас, среди бела дня. Я сделаю это потому, что имею на это полное право. Я возьму папки с нашими личными делами и записями Клейтон. После того как поймали Ви, Шериф сто процентов поменяет замки, и тогда наша отмычка станет бесполезной. Я должна была, так сказать, впрыгнуть в последний вагон уходящего поезда.

Клейтон встречалась с воспитанницами утром и во второй половине дня. Во время обеда она уезжала из Ред-Рока. Мне надо было улизнуть в период работ на территории, добраться до кабинета, вынуть папки с личными делами, передать их Лорел, чтобы она отксерокопировала необходимые, и после этого поставить папки на место. Это крайне опасная затея, но я должна была довести начатое дело до конца.

Как только за мной захлопнулась дверь кабинета Клейтон, я начала дрожать мелкой дрожью. Мне казалось, будто женщина стояла у меня за спиной, несмотря на то что я до этого уже проверила: ее машины нет на парковке. Кабинет Клейтон был самым ненавистным местом во всем Ред-Роке. Я сделала глубокий вдох и протянула руку к железному шкафу, в котором она хранила личные дела и истории болезни. Дверца шкафа не была закрыта на ключ.

Тут я совершенно неожиданно стала абсолютно спокойной. Я просмотрела папки и отложила в сторону те, на которых было написано «Воллас», «Смит», «Ларсен», «Ховард» и «Хемпхил». Я понимала, что мне не стоит терять ни секунды, но не удержалась и открыла ту, на которой стояла моя фамилия. В глаза бросились отдельные слова, написанные аккуратным почерком Клейтон: «отрицает наличие проблем», «не слушается авторитетов», «нарциссизм», «общие с матерью черты» и «параноидальная шизофрения». Я увидела в моей папке ксерокопии бумаг бабушки, отца и Джеда. И вдруг заметила письмо, которое ксерокопией не являлось. Оно было написано на плотной коричневой бумаге, из которой делают пакеты для продуктов. Я очень хорошо знала почерк, которым было выведено это письмо.

«Моя вечная и бесконечная любовь,

Моя дорогая Брит!

Иногда утром я просыпаюсь, и мне кажется, будто я позабыла те годы, которые нас разделяют. Я вижу тебя – ты в пижаме на лужайке перед домом, и твои ноги мокрые от росы. Ты подпрыгиваешь от радости и счастья. Я на кухне готовлю завтрак, наблюдаю за тобой и думаю: «Неужели это мой ребенок? Маленький человечек, вышедший из моего тела? Это жизнь, это счастье. Это ты, самое главное, что я создала в этой жизни».

Прости меня за все, что случилось. Мне очень горько от нашей разлуки. По большей части мое состояние такое плохое, что я не осознаю всей трагедии случившегося. Но иногда случаются моменты, когда голова проясняется и я снова чувствую себя свободной. Помнишь, к концу зимы наступают дни, когда небо синее-синее и горы четко видны далеко на горизонте? Вот сегодня один из таких ясных дней.

Увы, этот день пройдет. Небо снова скроется за облаками; и точно так же облака приходят и окутывают меня. Я пишу тебе это письмо для того, чтобы ты не забывала о том, что я – твоя мама, и знала, что я о тебе помню, не всегда, но в лучшие дни помню».

Я читала письмо, и слезы капали на страницу. Я не могла пошевелиться, у меня словно отняли слух и зрение. Потом я почувствовала, как какая-то незримая сила вытянула меня из этого темного кабинета, из обители страхов.

Казалось, эта незримая сила управляла мной до конца дня. Я спрятала папки под матрас в спальне, вернулась на территорию, где сестры перетаскивали шлакоблоки, сказала Лорел, что она может забрать файлы и сделать копии, старалась вести себя естественно и не привлекать излишнего внимания. Потом Лорел передала мне папки, и после обеда я положила их обратно на место в железном шкафу в кабинете Клейтон. Все это время мне казалось, будто ангел-хранитель ведет меня за руку и помогает, потому что на следующий день после того, как Ви поймали в кабинете Клейтон, все охранники находились на постах и были введены максимальные меры безопасности.