Сестры - [27]

За ночь потеплело. Медленно падал крупными хлопьями снег, устилая всё, словно тополиным пухом. От его сверкающей белизны на улице светло и свежо.

– Как хорошо! – вздохнула полной грудью Валя.

– Совсем плохо, – озабоченно ответил шофер. – Засыплет дороги, заплутаем в степи. Аулы остались дальние.

У последних мазанок райцентра стояли, разговаривая, два старых казаха. Шофер открыл дверцу:

– Как проехать в аул Бекет?

– Аул Бекет? – переспросил один из них. – Езжай прямо крестьянской дорогой, никуда не сворачивай, приедешь в Бекет!

Ехали прямо, никуда не сворачивали, а через час снова приехали в райцентр, стояли всё те же казахи и всё еще разговаривали.

– Нет, надо просить проводника! Можно хуже закружить! – растерялся шофер.

Курмантаев сначала вроде хотел отказать, но, увидев умоляющие глаза Вали, подобрел. Скоро они ехали с пожилым казахом Аязбаевым, очень гордым, что его «дохтур» попросил проводить до аула.

– Далеко до аула Бекет? – спросил шофер.

– Километров сто будет, шибко поедешь – шестьдесят! – ответил Аязбаев. Шофер улыбнулся, ему понравился ответ: быстро поедешь – короче путь!

Валя снова ехала в зеленом ящике, хорошо еще, что Курмантаев дал ей свой тулуп. В нем тепло. Часа через три показались такие же маленькие занесенные снегом глиняные мазанки, сараи, штабеля кизяка, и также ни деревца, ни живой души. Даже собак не видно. Затерянное в море снега селение. Зашли в первую избушку и ахнули. Вся семья в тифу, и взрослые, и дети! Сразу семь человек! Во второй избе один, в третьей двое. В следующий домишко их не пустили:

– Все здоровы! – кричали им через дверь.

– Ну, что же, сегодня отвезем этих больных в больницу, а завтра Игорь Ильич приедет сюда сам, – расстроилась Валя.

Застелили пол в ящике кошмой, погрузили всех больных, укутали одеялами. Трое без сознания, в бреду, все пытались соскочить, кричали что-то по-казахски. «Хорошо, что есть помощник! – подумала Валя о проводнике. – Мне бы одной не справиться. Пожилой, а сильный, удерживает, спокойно уговаривает их на своем языке. Что бы я одна делала? Правильно, что нас сюда прислали: поумирала бы половина без медицинской помощи в далеком от людей селении. Нет, надо все аулы объехать и обследовать, а вдруг есть еще такая беда!» Двадцать человек в фанерном ящике – тесно. Машину бросало из стороны в сторону. Валя сидела на полу, держала на руках трехлетнего малыша. «Пить, пить», – плакал он. «Потерпи, маленький, потерпи, скоро приедем!» – утешала она.

Заткало паутиной сумерек райцентр, кое-где чуть теплятся оконца скупым светом, зато издалека ярко горели большие окна больницы. Шофер сбегал за Игорем Ильичом. Тот выскочил, даже полушубок не успел застегнуть.

Вот те на! – суетился он. – Где ты их столько набрала?

Валя рассказала, что это только из трех домов, в остальные не пустили.

– Умный народ, раз заболело несколько человек, остальные изолировались, никого не пускают. Молодцы! Думаю, что там здоровые, но проверить надо. Завтра поеду туда сам. Придется взять с собой милиционера, могут и меня не пустить. Ну, иди, отдыхай. Я останусь здесь. Ночь спать не придется. Трое очень тяжелые, да и эти могут после дальней дороги отяжелеть!

Валя устала, спала крепко. Всю неделю еще колесили по степи Игорь Ильич и Валя, ни одного аула не пропустили. Больше больных тифом не было.

В последний вечер, перед отъездом, Курмантаев подсел к Вале, положил свою большую мягкую ладонь на ее руку, лежавшую на столе.

– Такая красивая, молодая, мотаешься по аулам? Еще сама заболеешь. Оставайся у меня третьей женой. Мука есть, баран есть, хорошо жить будешь.

– А два мужа иметь можно? – у Вали смешливо дрогнули уголки губ.

– Зачем тебе два мужа? Я один управлюсь, – широко улыбнулся он.

– У меня один муж есть, и сыночек есть. Жаль, конечно, но опоздали вы, Курмантаев. – Он ошарашено смотрел на Валю, недоверчиво вглядываясь: шутит она, смеется? Или правду говорит?

– Не обижайтесь, я правда замужем. Будете в Омске, заходите. Мы тоже гостям рады, с мужем познакомлю. – Валя вырвала листок бумаги из блокнота, записала адрес и подала ему.

– Не надо, верю. Ну, есть, так есть, не сердись, не знал этого, – сказал огорченно. Грузно поднялся, упираясь руками в колени, и, пригнув голову в низких дверях, не спеша вышел из комнаты.

– А что? Может быть, останешься, Валя? – озорно поблескивая очками, улыбался Игорь Ильич. – «Баран есть, мука есть, хорошо жить будешь!»

Третьей женой! Ужас какой! – засмеялась Даша, запрокинув голову.

– Старый обычай еще живет пока, – задумчиво сказала Валя. – Эта молодая казашка, вероятно, его вторая жена, очень хорошенькая!

– А командует всем первая, я видел ее – властная женщина! Она бы дала вам жизни! – смеялся Игорь Ильич.

Метался мелкий скупой снежок на холодном ветру. Серое кипящее небо прикрыло со всех сторон бескрайнюю тоскливую степь. Дрожали от ветра и холода промерзшие колючки – перекати-поле. Куда ни глянь, везде колеблющееся марево под огромным беспокойным куполом живого грозного неба. Ни одного жилья на сотни километров, ни человека, ни птицы. Далеко-далеко то появлялся, то исчезал, как мираж, какой-то аул. А может быть, и не было его, а только казалось Вале. «И здесь живут люди, и любят свою бескрайнюю степь», – удивленно думала она.