Сестры - [17]
Огромное, засаженное картофелем поле раскинулось перед ней, насколько хватало глаз. Ботва пожелтела, облезла, полегла. Кучки земли под ней потрескались, набухли ядрами урожая. Кругом ни души, и это делало просторы еще шире, раздольней, покойней. Голубое небо кое-где вскипало белой пеной облаков, светилось радостно и беззаботно, и не было ему дела до горя людского, до войны.
Валя сняла туфли (надо беречь, других не было), с наслаждением погружала узкие маленькие босые ступни в мелкую, как пудра, прохладную дорожную пыль. Шла бодро, легко, и, казалось, мигом одолеет эти двадцать пять километров. И сынишка вертел головенкой, широко раскрывая удивленные глаза.
– Что, впервые видишь красоту такую? – улыбаясь, разговаривала с ним Валя, – тебе еще впервой и это поле, и эта дорога. Знакомься с миром, смотри, он прекрасен!
Чем дальше шла Валя, тем дорога впереди казалась длиннее, тем тяжелее малыш. Мишутка подрос. Рука устала, затекла, он всё время сползал. Она подбрасывала его кверху, сажала поудобнее, поддерживала рукой за спину. «Еще долго шагать, – уже с грустью думала она, – наш участок под самыми Черемушками». Хотелось есть и пить. Солнце высоко поднялось в белесом скучном небе. Она расстелила мешок около дороги, села на него, вытянув усталые ноги. Посадила Мишутку на колени. Достала бутылочку с овсяной кашей. Сын обхватил ее ручонками и, причмокивая, посвистывая, сосал. «Отдохну немного, – думала, и тут же новая мысль: – нельзя долго сидеть, надо успеть засветло вернуться домой».
Сытый ребенок уснул, стал еще тяжелее. «Сергей с виду только сердитый, а на самом деле добрый, – думала она, – но уж очень компанейский. Быстро сходится с людьми и всегда готов отдать им последнюю рубаху. Его любят за это».
Бесхитростный и доверчивый – легко поддается влиянию других. Вот завел друга и забыл про жену с ребенком, живущих у матери. Конечно, он не думал, что ей там плохо. Зачем на него сердиться? Думал, в семье сыта будет. «Эх, Сережа, Сережа!» Вчера ночью он разбудил ее:
– Смотри, что я принес. На профсоюзной конференции был буфет, и вот давали по двести грамм хлеба без карточек, – он развернул газету, где лежал небольшой кусочек землистого клейкого хлеба. От запаха его у Вали свело скулы. Она отщипнула небольшую крошку и положила в рот. Обильно поливая слюной, жевала, смакуя, наслаждаясь жидкой кисловатой кашицей. В комнате холодно, еще не топила. Натянула одеяло на голову, сон морил. Закрыла слипающиеся сном глаза. Так и уснула с хлебом в руке. Как Сергей разжал ее пальцы и положил его на стол, Валя не слышала. Утром ее рано разбудил плач сына. Сергея уже не было – ушел на завод.
Она поправила сползающего ребенка, подняла повыше на плечо. Продолжала думать: «Как не вовремя родился сынишка. Война, все работают, воюют, а она оказалась из-за него за бортом, в стороне от всех дел. Куда его маленького девать? Перед отъездом заикнулась свекрови, но та строго ответила: «На меня не рассчитывай! Я своих детей растила сама, не подкидывала их в чужое гнездо, как кукушка, на чужую шею, и тебе советую самой выхаживать. Раньше надо было думать!»
Надеялась на ясли – не получилось, с институтом тоже отсрочка. Что делать? Ничего не поделаешь. «Он тоже ни в чем не виноват, ее маленький. Вот спит себе на плече, даже слюнку пустил, румяную щечку отлежал. Неудобно, наверное, не в кроватке, спит сидя, тоже терпит трудности», – думала она с нежностью.
Усталая, еле дошла до участка. Сын проснулся, таращил глаза. Посадила его на мешок. Опустилась на землю, поглаживая затекшие руки. Опрокинулась на спину, раскинув ноги, облегченно опустила веки. «Как хорошо, вот так бы уснуть… Нельзя, надо вставать!»
Расплавленное большое солнце текло в зените. «Ишь, как светит на прощание, но уже не греет», – зябко поежилась. Сын морщился, шевеля грязными губенками, грязь стекала по подбородку. В руке держал обмусоленный комок земли.
– Глупенький, разве ее едят? Несмышленыш, все тянешь в рот, – говорила Валя нежно, вытирая рот и руки сына пеленкой.
Нашла в борозде спрятанную Сергеем лопату и тут вспомнила, что спички она все-таки забыла. «Сейчас можно было бы собрать сухой травы, ботвы и испечь картошки». Есть очень хотелось. Кроме вчерашнего кусочка хлеба, ничего не ела. Обтерла мешком длинную розовую картофелину и жадно вонзила зубы в нее. Картошка сочная, белая, похрустывала на зубах. Валя съела три штуки, почему-то затошнило, но сил прибавилось. Накопала полмешка, привязала к углам веревку петлями с обеих сторон, подняла на спину. «Не дойду обратно, – испугалась этой мысли. – Надо дойти. Надо! Обязательно дойду».
Тяжелый мешок тянул, лямки впились в плечи. Она подоткнула под веревки пеленки, боль стала меньше. Словно не картошка лежала в мешке, а пудовые булыжники. От усталости и голода пошатывало, дрожали ноги. Вспомнила: давно читала чей-то рассказ, боксер не мог победить, потому, что не хватало сил, вот если бы он съел кусок мяса… Вот и у нее нет сил, было бы легче дойти, если б съела кусок мяса, да что там мяса, кусочек хлеба. Какой вкусный был хлеб утром. Валя голодно глотнула слюну. А до войны продавали в магазинах пирожные… Странно, ей не хочется этих воздушных, с белыми башенками крема пирожных. Хочется кусочек кисловатого черного хлеба. Валя опять голодно глотнула. Кусочек хлеба, даже от мысли о нем вроде прибавилось сил. Интересно, она не мечтает о вкусных пирогах и кулебяках, о пельменях, хочется только кусочек хлеба, слышит его запах, и вкуснее его сейчас, кажется, ничего нет на свете. Но, как говорит Сергей: «Это не вопрос». У нее есть полмешка картошки, сварит ее и горячую, белую, сахаристую, будет есть, обжигаясь. У Вали от голода и этих мыслей больно сжимало желудок.
Представленные в сборнике повесть и рассказы Нгуен Туана (родился в 1910 г.) по праву причисляются к лучшим образцам современной вьетнамской прозы. Повесть и рассказы остры и драматичны, персонажи — будь то мздоимцы чиновники или незадачливые мастера газетных сенсаций, модные литераторы и ревнители конфуцианской премудрости, светские дамы или обитатели городского «дна» — выписаны с удивительной психологической достоверностью. Потому-то проза старейшего писателя Вьетнама и сегодня, в стране, обновленной революцией, пользуется неизменной популярностью.
«когда прочитаешь удали это сообщение». С маленькой буквы, без знаков препинания. Мама?! Но как это возможно? Мама три года назад исчезла без следа, и ни папа, ни полиция не нашли зацепок… И если это в самом деле она, то почему дает о себе знать только теперь, когда Нина уже приучилась жить с этой пустотой внутри? В каждом петербургском прохожем четырнадцатилетняя Нина видит его персонального монстра, доисторическое чудовище: басилозавра, прогнатодона, архелона. Видит – и рисует человека именно так. Загадочное сообщение побуждает ее начать собственное расследование, чтобы наконец выяснить, что скрывают от нее отец, следователь и бывшие коллеги мамы, и разгадать тайну маминого исчезновения. Евгения Овчинникова начинает трилогию «Иди и возвращайся» с захватывающего детектива.
Жизнь юной девушки вдруг переворачивается с ног на голову — ей предстоит участие в некоем генетическом эксперименте, исход которого весьма неопределённый… Стать совершенным человеком либо же погибнуть — дилемма не из простых. Впрочем, выбор не был бы таким уж сложным, не продиктуй его любовь. История, написанная полушутя, полусерьёзно. Роман для молодёжи, а также для всех, кто готов скрасить свой досуг лёгким фантастическим сюжетом.
Это книга об удивительном путешествии нашего современника, оказавшегося в 2057 году. Россия будущего является зерновой сверхдержавой, противостоящей всему миру. В этом будущем герою повести предстоит железнодорожное путешествие по России в Москву. К несчастью, по меркам 2057 года гость из прошлого выглядит крайне подозрительно, и могущественные спецслужбы, оберегающие Россию от внутренних врагов, уже следуют по его пятам.
Продолжение "Новых миров". Контакт с новым народом налажен и пора домой.
Главная героиня книги – Катя – живет в Москве и в отличие от ее двоюродной сестры Марины не находится в постоянном поиске любви. Она ищет свое потерянное детство, ту зону эмоционального комфорта, где ей было лучше всего. Но любовь врывается в ее жизнь сама, не давая права на раздумья.Эта книга настолько многогранна, что почти любая женщина найдет в ней близкую только ей сюжетную линию. Тут есть истории настоящей любви и настоящего предательства. Есть недопонимание между главными героями, та самая недосказанность, свойственная многим людям, когда умом понимаешь, что нужно всего лишь спросить, настоять на объяснениях, но что-то нам не дает это сделать.Автор умело скрывает развязку, и концовка ошеломляет, полностью переворачивает представление от ранее прочитанного.