Сестры. Дом мертвеца - [17]

– А вот мне, например, кажется, что Слава ненормальный, – заявила Дина. – Кто людей рисует в виде бутылок, тот сам того. – Она покрутила пальцем у виска.

Пока они разглядывали картины, Максим засобирался на вокзал.

– Все, девчонки, мне пора. Спасибо за чай. Только картины уберем на место, а то нехорошо.

Они понесли в туалет картины, и Света долго возилась, заталкивая их на тесные, набитые рамками и папками антресоли, Максим вначале командовал, а потом начал все перекладывать по-другому, потому что картины входили с трудом. «Городовой» не лез ни в какую. Дина подавала картины снизу. Когда все закончилось, и парень уже стоял у порога, в туалете раздался грохот. Они побежали смотреть. Оказалось, что «Грузинский хор» свалился. Света впихнула его обратно, и они вернулись в комнату, но Максима и след простыл. Захлопнул двери и исчез, не попрощавшись.

Света огляделась. Стол показался ей каким-то странно пустым. Она смотрела и не могла понять, что изменилось. Но что-то точно изменилось.

– А чайник-то где? – спросила Дина.

Чайника на столе не было. Спустя пять минут стало ясно, что исчезли часы на каменной подставке из змеевика, пульт от телевизора, старинный барометр, лупа, мышь от компьютера, сосиски из холодильника. А также бутылка коньяка «Ани».

Они поняли, что привели в дом вора. Стояли, молчали, глядели друг на друга.

– Все беды от мужиков, – констатировала Дина. – Так бабушка говорит.

– Любишь ты бабушек слушать.

– Сам незаметненький, в кепочке, – горько пожаловалась младшая. – И чай наш выпил с пахлавой, не подавился. И что Слава скажет? Он нас просто за это убьет. Лучше давай сбежим, пока не поздно. Дверь захлопнем и убежим.

– Слава подумает, что это мы украли.

– Пусть подумает.

– Всем расскажет, что мы воровки.

– И пусть расскажет. Не все равно тебе?

– Заявление в милицию подаст. И тогда нас поймают и отправят в колонию для малолетних преступников.

– Вот еще, – Дина прикусила губу. – Мы же не крали.

– Тогда нечего бегать, если не крали.

Тут в двери начал поворачиваться ключ. Они посмотрели на вошедшего Славу с испугом. Хотя ничего страшного в нем не было, даже наоборот. Он как-то ссутулился и стал как будто меньше ростом. Тяжелая сумка перекашивала его набок. Тяжело отдуваясь, он снял ботинки, прошел, сел в кресло, с облегчением вытянул ноги и спросил:

– Как дела?

– Нас обокрали, – сообщила Дина.

Слава закрыл глаза, точно не слышал, и целую минуту, которая показалась им часом, не шевелился. Потом открыл глаза, оглядел комнату.

– Часы, – сказал он. – Коньяк. Чайник. Что еще?

– Пульт, лупа, барометр, сосиски...

– Бедные вы мои, – вздохнул он. – Что ж вы ели? – Потом Слава вскочил и бросился к столу. Какое-то время бешено рылся в ящике, потом рухнул в кресло бездыханный и простонал: «Паспорт! Паспорт, обручальное кольцо и портсигар!» Он закрыл лицо рукой, посидел, встал, открыл шкаф и скомандовав себе: «Раз, два три!» жестом фокусника вытащил новый чайник. Торжественно прошелся с блестящим чайником по комнате и заявил:

– Главное, чтобы был запас! Но запасного паспорта у меня нет.

Потом снова рухнул в зеленое кресло и даже руки свесил, а не сложил, как обычно, на животе. Света, поняв, что хозяин смертельно устал, принялась заваривать свежий чай, а Дина выгружала из сумки продукты. После ужина все легли спать, как всегда по команде раздевшись. И это был первый раз, когда Дине даже понравилось ложиться спать по команде. Потушив свет, Слава устроил военный совет. Выяснив всю историю с Максимом до мельчайших подробностей, он замолчал, вырабатывая план действий.

Наутро, встав, естественно, по будильнику, сделав зарядку и позавтракав, они направились к хлебной палатке, где Слава выспросил у продавщицы про Максима. Конечно, никакой он был не приезжий, а жулик с рынка. Околачивается тут постоянно, но не Максим он. Как-то по-другому зовут.

Они отправились на рынок, и Слава принялся беседовать с продавцами, описывая им Максима, и все кивали, да, видели, трется на рынке постоянно. Кличка «Седой», потому что волосы сероватые, точно пеплом посыпанные. Выяснив про Седого, Слава направился в милицию рынка, где ему пояснили, что насчет паспорта можно поговорить с главным жуликом Ахметом. Пока они дожидались Ахмета возле овощного павильона, Дина решила поискать туалет, и тут-то, выходя из этого кошмарно вонючего туалета, она и увидела Максима. Только он был не в кепке, а в черной шапке до глаз. Он ее не заметил, и Дина, прячась за спины, пошла за ним. Выйдя с рынка, тот свернул налево и вошел во двор двухэтажного кирпичного домика с надписью «Металлоремонт», а Дина опрометью бросилась за Славой.

Они бежали, как сумасшедшие, и столкнулись с Максимом лицом к лицу, когда тот выходил из ворот. Слава схватил его за шею и сразу принялся душить, шипя: «Паспорт. Паспорт, урод». Парень пытался оторвать руки Славы, но тот вцепился, как бультерьер, и сдавливал горло все сильнее. У Максима подкосились ноги, и он стал валиться на землю. Слава сразу выпустил его горло и принялся остервенело пинать лежавшего. Дина зажмурилась от ужаса.

Свете казалось, что Максиму каюк. Пинки и удары на него сыпались страшные. Дина попятилась к забору и стояла там зажмурившись, не открывая глаз, только иногда подглядывая сквозь ресницы.