Сестры - [3]

Барт умел готовить, а точнее, мог сварганить яичницу с беконом. Лично я никогда не могла стряпать. И не любила. Мы либо ужинали не дома, либо, попивая бордо и виски, ели яичницу с беконом. У меня была горничная, кухарка и посольский водитель, однако я не желала, чтобы в нашем доме была кухня, так как он действительно был слишком мал, а я испытываю отвращение к кухонным запахам.

Барт любил меня так, словно я была самым лучшим приобретением в его жизни. В один прекрасный день он встретил меня, женился и души во мне не чаял. К тому же Барт был убежден, что я тоже счастлива. Так же счастлива, как и он, ведь нам было так весело. Мы все делали одинаково, с одинаковым рвением, и нас считали парой молодых американцев, здоровых и богатых — по меньшей мере, одно из этих слов лишнее.

Ему не нравилась моя мать, которую он прозвал госпожа Буря.

Было что-то нежное, покровительственное в его манере представлять меня, нестись на помощь, когда я попадала в лапы пожилых любопытных англичанок (что до престарелых самцов, то я покоряла их одного за другим и прекрасно могла улизнуть от них сама), или в его манере спрашивать, не хочу ли я спать. У Барта была великолепная фигура, тонкие, как у ребенка, волосы; когда он находился в комнате, то производил странный шум, словно намеревался методично потребить половину наполнявшего ее воздуха — другая половина приберегалась для меня. Это был, если можно так выразиться, беззвучный шум, свойственный лишь ему одному способ потребления энергии. Мы были само очарование, я в этом нисколько не сомневаюсь и очень этим горжусь. Королева бала 51-го года вышла замуж за Лучшего Секретаря Посольства из всего Государственного департамента; тем не менее во время нашей совместной жизни — неважно, в присутствии людей, свидетелей, посетителей, иностранцев или нет — мы были отнюдь не парой предусмотрительных дипломатов-карьеристов, а двумя молодыми сумасбродами, полностью лишенными цинизма и принимающими жизнь с открытым сердцем. Когда я занималась обустройством нашей крохотной квартиры, то первые изменения Барт приветствовал так, словно я украшала дворец Бленхэм; мне кажется, у нас не оставалось времени, чтобы спросить себя, сколько все это будет длиться. Я была сестрой Барта, сестрой, которая с удовольствием спала со своим братом и которая была замужем («Позвольте представить вам моего мужа».), а еще — молодой женщиной, которой кто угодно (и я первая) мог сказать, что она вытянула лучшую в колоде карту — Барта.

Когда умер ребенок Джеки, то эту новость сообщил мне Барт. Не пожелав звонить по телефону, он покинул посольство так быстро, как только мог, осведомился у горничной о моих планах на день, искал и нашел меня, обшарив каждый ряд в кинотеатре, где я смотрела фильм с участием Лоренса Оливье. Чтобы в темноте рассмотреть меня, он дожидался самых светлых кадров на экране. Затем вывел меня наружу и произнес: «Скейт, я хочу прогуляться с тобой, Скейт (у нас не было детей, мы были для этого слишком молоды, и Барт предпочитал повременить, пока мы не нагуляемся вдоволь, так что речи идти не могло о Произошедшем с Детьми Несчастии), потому что мне плохо, Скейт, у твоей сестры кое-что произошло, это касается младенца, и мысли об этом не выходят у меня из головы. Я не мог оставаться один, я сказал себе: Скейт поможет мне найти слова для Джеки…» Вот таким образом Барт сообщил мне о смерти малыша. Он хотел принять удар на себя, оградить меня от боли и от всего с этим связанного, так как знал, что я буду думать обо всем, что происходило с Джеки давным-давно и во что я никогда его не посвящала, но о чем он все-таки догадывался — о кресте, который я несла. Скейт? А, Скейт — все мои настоящие друзья и настоящие враги называли меня Скейт. Доска. У меня была маленькая грудь. У Джеки тоже. С возрастом их размер не увеличился ни у одной из нас.

Есть вещи, о которых вы не в праве писать, потому что это было бы открытым вторжением в мою личную жизнь, однако самое смешное состоит в том, что вы спокойно можете это сделать, так как я никогда не изменяла Барту.

Я имею в виду, пока была замужем. Когда же это произошло, то произошло по двум причинам. Во-первых, я хотела знать, каково это будет с другим мужчиной, так как вы всегда стремитесь сменить марку исключительно для того, чтобы вернуться к первой. Во-вторых, я собиралась замуж за человека, который был намного меня старше. Любой бы попробовал.

Барт, со своей стороны, не пустил в ход достаточного количества козырей. Он был так счастлив угождать мне, что даже не пытался задуматься, есть ли у нас будущее. Все вокруг полагали, что мы живем скромнее, чем могли бы. Вероятно, они считали, что я была наследницей состояния, а Барт — безупречным юношей, который, прежде чем войти в семейный бизнес, исполнял свой гражданский долг. Я ни на минуту не задумывалась о завтрашнем дне, пока одним майским вечером Барт не сообщил мне, что мы должны возвращаться в Америку. Это случилось в гостях у друзей, после того как они предложили нам в конце лета отправиться с ними на юг Франции. Я уже собиралась было согласиться, когда Барт сказал, что в сентябре мы уедем.