Сестра моя Ольга - [6]

– А почему именно розы?

– Что? – немного растерялся он.

– Я спрашиваю, почему вы всегда приносили именно розы? – Наташа встала и подошла к нему. – Да еще такие, темно-красные?

– А-а. Ольга мне тогда сказала, что ей нравятся темно-красные розы, – Артемьев оглянулся на могилу и, казалось, только сейчас обратил внимание, что Наташа принесла ромашки. – Понимаете, мы с ней тогда долго разговаривали, о многом. И она сказала, что такие ей дарил любимый человек. А я пообещал, что когда буду выписывать ее, тоже принесу букет… Я сделал что-то не так?

– Нет, – Наташа сощурила глаза и посмотрела на небо. – Как раз вы, все сделали так, как надо. И простите, что нахамила, это я от неожиданности. Где, вы говорите, ваша машина?

– Вон, я ее на асфальте оставил, – Артемьев махнул рукой и она увидела стоящий на дороге очень грязный «жигуленок». Наташа слегка приподняла брови, покосилась на владельца – сам он не выглядел таким неряхой.

Впрочем, вблизи машина оказалась не слишком грязной, просто цвет кузова был несколько неудачным. Но Артемьев, открывая ей дверцу, все равно почувствовал себя обязанным сказать:

– Извините, все собираюсь помыть, но то одно, то другое.

– Ради бога, – дернула плечиком она, забираясь в салон. – Главное, что сиденья чистые.

– Стерильные! – заверил ее Андрей Константинович и тоже сел в машину. Включил зажигание, аккуратно двинулся по узкой асфальтовой дорожке. – Куда прикажете?

– Вы ведь все равно мимо Третьей Дачной поедете? Там и можете меня высадить, а дальше я сама, на «газельке».

– Да зачем же на «газельке»? Я могу вас домой отвезти.

– А вам это удобно? Я в Октябрьском районе живу, около городского парка. Хотя нет, что за глупости! Я прекрасно доберусь на автобусе – вы ведь, наверное, заняты.

– У меня выходной, – неожиданно сухо ответил он. – И мне совершенно не трудно отвезти вас. А если бы вы не смотрели на меня, как на помесь Фредди Крюгера с Джеком Потрошителем, то было бы даже приятно.

– Извините, – Наташа засмеялась. – Честное слово, ничего такого не имела в виду. Просто, действительно, неудобно вас затруднять – мы ведь почти не знакомы.

Он не стал отвечать, только пожал плечами. А через некоторое время, когда они уже выехали с кладбища на дорогу ведущую в город, попросил:

– Расскажите мне, пожалуйста, о себе.

– Зачем это? – удивилась Наташа.

– Ну, чтобы мы были не настолько незнакомыми, например. Хотя я кое-что про вас знаю, то что Ольга говорила.

– А что она говорила?

– Что вы на два года младше. Что вы самая лучшая сестра, какую только можно пожелать. Что она не представляет, как бы управлялась с дочкой, если бы не вы. Что хотя вы и учитесь, но много помогаете ей. Вы ведь тогда учились… простите, забыл. Но в каком-то ВУЗе.

– В университете, на химфаке, – кивнула Наташа.

– Да-да, точно, на химфаке! Ольга еще порадовалась, что лето и вам не придется пропускать из-за нее лекции. Хм, собственно, и все, кажется. Не так уж и много я про вас знаю.

– Все равно, это на порядок больше, чем знаю про вас я. Так что, если по справедливости, вам первому надо о себе рассказывать.

– Вы так считаете? – Артемьев на секунду отвлекся от дороги, посмотрел на нее. – Что ж, наверное это правильно. Что вы хотите узнать?

Наташа пожала плечами.

– Двенадцать лет назад вы были хирургом в Первой Советской больнице. А что теперь?

– На самом деле, у меня за эти годы ничего интересного не произошло. Работал. Был молодым перспективным хирургом – стал опытным специалистом. Защитил диссертацию. Не сочтите, что хвастаюсь, но мое имя довольно широко известно в узких кругах. Женился, потом развелся. Сын есть, девять лет – славный парнишка. Но они с матерью живут далеко, в Сибири. Она второй раз замуж вышла. Ничего, переписываемся с ним. Что еще сказать? Обычная жизнь обычного врача.

– Действительно, ничего особенного, – кивнула Наташа. – У меня, собственно, тоже. Университет, правда, пришлось бросить и замуж я не выходила. Работала, растила Дашку. Тоже славная девчонка получилась. На скрипке играет, сейчас как раз в учебно-музыкальном лагере занимается. Сначала их дрессируют там две недели, а потом они еще неделю с концертами по области будут мотаться. А вот имя мое известно только в кругу соседей.

– Я же сказал, что не хотел хвастаться, – мягко, но с едва заметной ноткой обиды, отозвался Артемьев. – Что же мне теперь, скрывать, что я кандидат наук?

Наташе стало неловко. Что она, действительно, к мужику цепляется? Нет бы «спасибо» сказать, за то, что домой ее везет. А то тряслась бы сейчас в автобусе.

– Извините, – она улыбнулась. – Это у меня просто характер такой мерзкий.

– Наоборот, вы меня извините. Честно говоря, не знаю, как себя с вами вести. Вроде бы, мы с вами давно знакомы, но и не знакомы. Я знаю, что не виноват в смерти вашей сестры, но чувствую себя виноватым. И перед вами тоже…

– Передо мной?

– Ну, вы не стали писать на меня жалобы, не подали в суд. Служебное расследование, разумеется было, и экспертизу независимую проводили – тоже удовольствие ниже среднего. Но если бы на меня уголовное дело завели, гораздо больше крови попортили бы. А я вам даже спасибо не сказал. На похоронах Ольги хотел подойти, но это было как-то неуместно. А домой к вам идти, просто побоялся. Да и отсоветовали мне. Дескать, и не показывайся, и не подавай такой идеи. Забыли родственники про тебя и хорошо. Жалел потом, но явиться через несколько лет было совсем уж нелепо. И сейчас это нелепо, но все равно, спасибо вам.