Сестра - [2]

Я пользовалась им обычно ежедневно. Последний раз я была в городе во вторник и, когда выезжала, то не заметила на полу гаража большое масляное пятно. И хотя на обратном пути уже светилась контрольная лампочка, я все-таки доехала до места. А что мне еще оставалось? Остановиться, открыть капот и проконтролировать содержание масла? Это было бы делом непростым и не продвинуло бы меня, кстати, ни на метр дальше.

Роберт сделал это за меня, когда я вернулась домой. «Здесь же почти уже ни капли масла», — сказал он, покачав головой. «Как тебе вообще удалось на этом до дома добраться, для меня просто непостижимо».

Он объяснил мне, что при этом могло бы произойти, говорил об обширной масляной пленке и заедающих колбах. Я, совершенно не разбираясь в технике, понимала только наполовину, и, кроме того, все равно ведь ничего не случилось. Под конец мы оба смеялись.

Я собиралась тогда сразу, на среду, вызвать службу технической помощи, но Роберт посчитал, что это излишне — он все лично уладит. После его исчерпывающей лекции я не совсем понимала, как он себе это представляет.

«Ты мне только что объяснял, что на этой машине нельзя больше ехать без того, чтобы полностью не разрушить мотор, так как же ты собираешься доставить ее в мастерские?»

Роберт все еще улыбался: «Получится. Нужно только залить достаточно масла — литр, лучше два — тогда получится. Да это и не так далеко».

Он предполагал дефект, причем возникший совершенно неожиданно. Только за день до того, в понедельник, машина была на техосмотре, они мне также масло сменили, и все было в порядке, а сейчас капало даже при выключенном моторе. Роберт считал, что это масляный фильтр. «Похоже, в нем дырка», — сказал он.

А для этого, по его мнению, существовало только одно объяснение: что в мастерских напортачили во время инспекции и, возможно, что-то повредили. Поэтому он хотел лично переговорить и добиться признания ошибки, ее исправления и извинения. Конечно, ошибки могут случаться как в мастерской, так и на любом другом предприятии, только я почему-то не могла себе это представить.

Я бы предпочла, чтобы Роберт отогнал машину в ремонт сразу в среду или в четверг — для меня не иметь ее в распоряжении означало застрять на два дня дома и, возможно, еще терпеть общество Изабель. К сожалению, у Роберта не было времени.

Ранним утром в среду он уехал во Франкфурт, не сообщив мне, что он там собирается делать. Деловой чисто теоретически эта поездка быть не могла; финансовые сделки он всегда оговаривал со мной хотя бы уже потому, что по любой сделке должен был иметь мое согласие. Возможно, конечно, что он находился на стадии переговоров и не хотел меня этим обременять.

В четверг Роберт тоже не мог выкроить время, чтобы заняться моей машиной. Утром у него была встреча, о которой он мне также ничего не сообщил. После полудня он встречался с Олафом Вехтером, нашим консультантом по налогам. А в пятницу явилась полиция.

Мне было плохо этим утром. Несколько последних дней были очень скверными для меня. Вечером во вторник я была, пожалуй, чересчур возбуждена. Сначала это дело с моей машиной. Внезапно обнаруженный дефект — небрежная работа мастерских! Это было смешно. Я бы прозакладывала свою левую руку, что мой автомобиль был злонамеренно поврежден с единственной целью — держать меня дома и иметь возможность играть на моих нервах.

Но когда я, в присутствии Роберта, позволила себе сделать намек в этом направлении, он посмотрел на меня так подавленно и растерянно… Я хорошо знала этот взгляд. Облеченным в слова, это бы означало: «Ну, подумай разумно, Миа. Кому это нужно — вывести из строя твою машину?»

Ну, кому же еще! Этому проклятущему бесу, этой вероломной стерве, которая не упускала ни одной возможности, чтобы не выставить меня в идиотском свете и не заклеймить сумасшедшей. Но об этом, конечно, Роберт не желал ничего знать. Если же я говорила открыто, ответом было только страдальческое: «Миа, пожалуйста…».

И потом эта его поездка во Франкфурт, которую он так «засекретил». Он очень нервничал, что и меня, понятно, встревожило. Я спрашивала его многократно, что он собирается там делать: «В свое время ты еще узнаешь об этом, Миа».

У Роберта никогда не было от меня тайн, и, если он теперь начал что-то скрывать, у него должны были быть на это причины. Веские причины. Я не могла исключить, что этой подлой бабе удалось его убедить. Миа совсем лишилась рассудка, у нее паранойя, все ей угрожают, ее преследуют, она становится опасной для самой себя и для окружающих.

Мне было страшно. Очень страшно. В последние недели в доме случилось несколько некрасивых инцидентов, и это были уже не просто осколки фигурок или разбитые гипсовые маски. И неожиданно появилась эта книга в библиотеке. «Душевные болезни, их симптомы и возможности лечения».

В ночь на среду я не могла заснуть и часами ломала себе голову, почему Роберт так нервничал перед этой своей таинственной поездкой во Франкфурт, был ли он действительно настолько слеп, что не видел плохую игру, которую разыгрывали с нами обоими, и не была ли эта книга началом последнего акта. Может быть, Изабель надеялась — Роберт заглянет внутрь и поймет, что ее личное мнение полностью подтверждается суждением некоторых специалистов. Может быть, он туда уже заглянул и хотел во Франкфурте проконсультироваться с каким-нибудь психиатром…