Сестра Грибуйля - [51]

ГРИБУЙЛЬ. – Спасибо, капрал; я все больше и больше вижу, что вы мой настоящий друг; вы уступаете мне только когда это необходимо; и правильно делаете, потому что где-то внутри, в сердце или в голове – не могу понять – что-то предупреждает, что я буду вам полезен сегодня ночью.

КАПРАЛ. – Милый Грибуйль, ты и так будешь мне полезен, ты уже доказываешь свою дружбу совместным ожиданием.

ГРИБУЙЛЬ. – Правда! Ну вот, вам теперь хоть немножко понятно, как я вас люблю?

КАПРАЛ. – Не немножко, а очень даже много; я сирота с детства, никогда не встречал истинного друга, который бы меня по-настоящему полюбил, и меня очень тронуло такое доказательство дружбы, славный Грибуйль, хоть ты еще так мал…

XXVII. Преданность

Не успел он проговорить это – вполголоса, как и до сих пор они говорили, – как вдруг дверь напротив них, ведущая в умывальню, осторожно открылась и вошел, крадучись, человек с потайным фонарем. Света, который струился сквозь оставшуюся открытой дверь, капралу хватило, чтобы мгновенно признать Мишеля. Грибуйль прижался к капралу; тот не шевелился. Прежде чем пройти в комнату в поисках уголка, где могло находиться маленькое сокровище бедной Каролины, Мишель направил свет потайного фонаря в сторону, где находился капрал, увидел его, испустил крик бешеной ярости и нацелил зажатый в руке пистолет на капрала, в момент, когда тот метнулся к преступнику.

Грибуйль мгновенно угадал намерение Мишеля, кинулся наперерез и закрыл друга своим телом. Капрал не успел удержать его рывок. Раздался выстрел, и Грибуйль упал.

– Я спас его! – воскликнул он, падая. – Каролина, я спас его!

Одновременно раздался крик капрала:

– Негодяй! – и он кинулся в погоню за Мишелем.

Ему быстро удалось поймать убийцу, потому что Мишель в страхе сбился с пути и заскочил в сад, окруженный колючей изгородью; он вырвал из-за пояса нож, но прежде чем успел пустить его в ход, капрал ударом кулака по голове оглушил его и обрушил на землю.

– Ко мне! Жандарм! – вскричал капрал, придавив Мишеля коленом. – Ко мне! Скорее веревки, вязать негодяя! Я его держу!

Жандарм не видел, что произошло, но на звук выстрела прибежал в комнату, где обнаружил Грибуйла, залитого кровью и улыбающегося, несмотря на ранение.

– Я спас его! – произнес он прерывающимся голосом; – я спас моего друга! Я так счастлив… Он зовет! Слышите? Он зовет!.. Идите скорее! Оставьте меня.

При свете фонаря, который Мишель бросил, убегая, жандарм пытался приподнять Грибуйля, чтобы уложить его на постель, когда услышал зов капрала. Осторожно опустив на пол бедного раненого, он направился в сторону, откуда раздавался голос командира и проклятия очнувшегося Мишеля.

Через пять минут Мишель был связан и оставлен под охраной жандарма. Капрал побежал к Грибуйлю. Он открыл все ставни, чтобы впустить в комнату полусвет луны, только что вышедшей из-за туч.

Теперь света было достаточно для того, чтобы капрал мог оказать Грибуйлю помощь, необходимую в его положении. Он поднял мальчика с великой осторожностью чтобы не вызвать кровотечение, положил на постель, которая приняла последний вздох матушки Тибо, снял окровавленную одежду и крепко пережал рану платком. Когда кровь перестала течь, Грибуйль, бывший без сознания, пришел в себя. Открыв глаза, он заметил взволнованное и удрученное лицо друга, склонившегося над ним и смачивавшего виски и лоб свежей водой, единственным целебным средством, которое он смог найти в давно нежилом доме.

– Капрал… я рад… я умру… за вас… я счастлив! Я вас очень люблю… – произнес Грибуйль прерывающимся голосом.

– Замолчи! ради бога, молчи! Каждым словом ты вызываешь кровотечение… Грибуйль! друг мой! мой бедный друг! какая преданность… какое мужество!.. Боже мой, что же сделать, чтоб тебе помочь? Я не могу оставить тебя одного! И нельзя оставить Мишеля без охраны!

Бедный капрал, терзаемый самым сильным волнением и самым тяжелым беспокойством, которое он когда-либо испытал за всю жизнь, теребил усы, напряженно думал, ничего не мог придумать и молил Бога послать ему верное решение. И оно пришло: лицо озарилось радостью; он подбежал к окну и отворил его.

– Прево! – крикнул он, – приведи сюда преступника; если будет шуметь, заткни ему рот.

ПРЕВО. – Я вполне уверен, что он так и сделает; он ругается, как…

КАПРАЛ. – Заткни ему рот и тащи сюда.

Прево не заставил просить себя дважды: заткнул рот пленника платком и скорее поволок, чем повел, в комнату, где лежал умирающий Грибуйль под надзором друга.

ПРЕВО. – Куда его положить, капрал?

КАПРАЛ. – На пол, как и следует поступить с собакой. Беги скорее в тюрьму, расскажи господину кюре о случившемся несчастье; передай, что я умоляю его прийти как можно скорее, потом беги за доктором и приведи его добром или силой. Ступай, я отвечаю за убийцу.

Жандарм отправился выполнять приказ; капрал подошел к Мишелю, проверил веревки, затянул их посильнее и так пнул его ногой, что тот откатился к дальней стене. Мишель бешено вращал глазами, но капрал даже не взглянул на него. Он снова сел у ложа несчастного раненого друга и устроился так, чтобы одновременно наблюдать за пленником и Грибуйлем.