Сестра Грибуйля - [48]

НАНОН. – А я-то? Я что, ее не люблю? Когда это я отказывалась оказать ей услугу? Но зачем вам понадобилось ее приводить сюда, вместо того, чтобы предоставить ей ночевать у себя дома?

КЮРЕ. – Потому что ей нужно дружеское участие после тяжелой сцены, которую ей только что пришлось пережить. Роза скончалась у нее на руках, в тюрьме; милая Каролина провела там полдня в утешениях и в заботах об умирающей.

НАНОН. – Роза умерла! Вот так-так! Стало быть, очень уж тяжело была ранена, что так скоро умерла. Да, хорошо все-таки, что Каролина позаботилась об этой злой девице. Славное вы дитя, Каролина; Господь воздаст вам, а здесь мы о вас позаботимся как следует. И правда, какая она бледная, как дрожит. Бедное дитя!

КАРОЛИНА. – Господин кюре привел меня сюда против моей воли, Нанон; я огорчена тем, что беспокою вас, будьте добры, господин кюре, позвольте мне уйти. Я останусь дома с братом или пойду к господину Дельмису, он так добр ко мне.

НАНОН. – Что за нужда идти к господину Дельмису, раз вы здесь? А мы-то с мадмуазель Пелажи на что?

КЮРЕ. – Вот именно потому она и хочет убежать, что вы ее разбранили. Как же не искать другой приют, когда встречаешь такой угрюмый прием?

НАНОН. – А, вот оно что!.. Я была неправа… Я неправа… да… Ну, довольны? Вы это хотели услышать? Идите сюда, Каролина, не бойтесь; не слушайте господина кюре, вечно он готов наговорить кучу бессмысленных слов… Но все это не объясняет, господин кюре, почему вы так поздно вернулись.

КЮРЕ. – Мне пришлось присутствовать при последних минутах Розы. Мог ли я допустить, чтобы она скончалась, не успев исповедаться?.. Нам с вами придется туда вернуться, когда перекусим: вам – чтобы ее обрядить, а мне – молиться.

НАНОН. – Да, я отлично вижу, как вам не терпится туда вернуться. Что, всю ночь, небось, собираетесь там провести? Чтобы как следует утомиться, все силы там оставить, как вы это всегда делаете?

КЮРЕ. – Я не устану, не вымотаюсь и проведу ночь совершенно спокойно, в молитвах за эту бедную душу, чтобы Господь был к ней милосерден.

НАНОН. – Что за человек! Что за человек! Ну никак не оставить за собой последнее слово! Всегда нужно, чтобы он был прав! Если уж это не гордыня, то не знаю, что тогда.

КЮРЕ, серьезно. – Это просто милосердие христианина и священника, моя добрая Нанон. Довольно дискуссий, пойдемте к Пелажи.

Нанон возглавила шествие, не переставая ворчать; ее вечная угрюмость отпугивала тех, кто ее не знал; но под сумрачной внешностью она скрывала чрезвычайно любящее сердце, великую привязанность к своему хозяину и глубокую потребность помогать людям, попавшим в беду. Поэтому она поспешила, поставив обеденный прибор для Каролины, приготовить горячее вино, чтобы привести ее в чувство, и кофе для кюре. Она позаботилась заранее приготовить ему плащ, чтобы не замерзнуть ночью, и положила в один из карманов большую табакерку, полную свеженатертого табака.

Пелажи очень сердечно встретила Каролину.

– Мы посвятим часть вечера молитвам о бедной Розе, милая моя Каролина; завтра дядя отслужит мессу по ней, и мы от всей души помолимся с ним, чтобы Господь ее простил.

Каролина поблагодарила Пелажи за добрый прием; она немного поела; аппетит священника, более привычного к сценам смерти, успокоил Нанон, которой хотелось, чтобы он проглотил все, что поставлено на стол.

– Кушайте, кушайте, господин кюре; вы только представьте, что придется просидеть всю ночь… вы же совсем не спите, когда молитесь; вы не то, что я: как подойдет время сна, то ничья смерть меня не удержит – надо поспать… Но вы совсем не едите… Ну что это за еда! Тарелка супа да два кусочка мяса… Глядите, вот ветчина со шпинатом… возьмите хоть немножко… Еще, еще… этим только окажете мне услугу… Или вы не едите потому, что моя готовка не нравится?.. Это не любезно с вашей стороны… Отлично! Вот какой хороший кусок проглотили! Вот так и надо… А теперь – чашку кофе с глоточком водки…

КЮРЕ. – Не надо водки, Нанон, прошу вас.

НАНОН. – Надо, надо. Вот, уже налито! Почему вы никогда не подумаете о будущем! Если бы не я, то вы бы давно уже были в земле.

КЮРЕ. – Невелика беда, Нанон!

НАНОН. – Господи боже мой! «Невелика беда!» Что вы такое говорите!.. никогда сперва не подумаете! Не беда!.. А что станется с бедняками нашего квартала, с убогими, с больными, со всеми, кто нуждается в советах и утешениях? А я-то? А ваша племянница?.. Вы нас ни за что считаете! Каким же надо быть эгоистом, чтобы говорить такие вещи!.. Просто злым надо быть, правда, просто злым!.. Невелика беда!.. И подумать только, что служитель Господа твердит подобные слова! Ну-ка, господин кюре, дайте-ка я допью ваше кофе с водкой, мне надо прийти в себя; по правде говоря, я уж слишком разошлась.

КЮРЕ. – Пейте, пейте, старушка Нанон. Разве вам нужно мое позволение, чтобы взять что бы то ни было? Все, что у меня есть, такое же ваше, как мое. Мы старые друзья; вот уж скоро двадцать лет, как вы у меня живете, заботитесь обо мне, устаете в хлопотах по хозяйству, воюете за меня больше, чем за себя, любите меня, наконец, – ибо это слово заключает в себе все сказанное, когда оно соединено с любовью к Господу.