Сестра Грибуйля - [26]

– Ты завязал веревочкой клюв бедному животному.

– Сначала я пытался вразумить его словами; но… никак не мог заставить себя слушать! Он осыпал меня гадостями, налетал и клевал так, что у меня кровь пошла. «Ах ты, негодяй, – сказал я ему, – ты считаешь, что раз умеешь смешить хозяев, то самый сильный; ну, посмотрим, любезный, кто кого!» И я вот так ухватил его за шею и завязал клюв, раньше чем он успел пикнуть о помощи. Уж он такой скандал бы закатил! Но дело было сделано, и смеялся не он, а я, а ему оставалось только корчить рожу… самую жалкую рожу! Ха-ха-ха! До сих пор смеюсь, как вспомню.

– Бедный Грибуйль! – сказала Каролина, глядя на него с нежной жалостью. – Бедный Грибуйль!

ГРИБУЙЛЬ. – Вот, правда же? Если кому и надо жаловаться, то это мне.

КАРОЛИНА. – Да, да; ну, ступай, приготовь все для обеда и устрой красивый десерт.

Грибуйль удалился напевая. Каролина проводила его взглядом, потом отвернулась к плите и провела платком по лицу, утирая невольные слезы.

– Бедный брат! – сказала она себе. – Как я ни принуждаю его молчать, как ни слежу за его работой, как ни смягчаю его слова, мадам сердится на него все больше и больше. И он уже меня не слушается, как прежде, становится вспыльчивым, дерзким. Этот попугай выводит его из себя. Я чувствую, что скоро хозяйка откажется держать его на службе. Если бы не хозяин, она уже давно бы его выгнала; а если его выгонят, и мне придется уйти и снова искать заработок. Этого только не хватало! Ведь платят так мало! А у Грибуйля такой хороший аппетит!.. Бедный мальчик!

Каролина вновь принялась за работу; она приготовила мясо, поставила кастрюли на огонь и, продолжая присматривать за готовкой, взялась заканчивать платье, которое госпоже Дельмис чрезвычайно хотелось надеть по случаю парадного обеда.

В свою очередь, и Грибуйль не терял время даром и усердно накрывал на стол.

– Посмотрим, как мне удастся устроить десерт, – сказал он, расставив тарелки, стаканы и столовые приборы. – Каролина велела украсить блюда и положить мох под фрукты. Чтобы положить мох, надо его иметь; пойду-ка поищу его в саду.

Грибуйль вышел в сад и радостно приволок пласты мха, которые накопал без труда.

– За работу! – велел он себе. – Что мадам приготовила для десерта? Яблоки! хорошо!.. Груши! отлично!.. Абрикосы в сиропе!.. Сливы в сиропе!.. А! А! их трудно устроить на мху… Как же сделать? Сок мешает.

На пару секунд Грибуйль погрузился в размышления.

– Придумал! – воскликнул он. – Сперва кладу мох в компотницу (Грибуйль раскладывает мох), беру компот, выливаю на мох (Грибуйль сопровождает слова действием). Аккуратно выкладываю абрикосы на мох… Какие липкие стали пальцы! Мох впитал в себя весь сок… Теперь сливы… Сюда… готово… Какой забавный все-таки получился компот!.. Ух ты! муравьи вылезли из мха и утонули в сиропе! Ишь ты, как барахтаются! Можно было бы их вытащить, но будут кусать за пальцы. Эти муравьи такие злые! Настоящие скоты! никакой благодарности… Ну, довольно. Теперь выкладываем яблоки и груши!

Покончив с фруктами и разложив на тарелках бисквиты, печенье, миндаль, орехи, сухари, пряники и другие сладости, Грибуйль принялся расставлять их на столе. Восхищенный собственным вкусом и фантазией, он самодовольно оглядывал стол, подходя к нему с разных сторон и любуясь своей работой.

– Посередине чего-то не хватает, – сказал он, остановившись; – чего-то не хватает… нужно что-то такое… повыше… А! Придумал!..

И Грибуйль, подбежав к попугаю, схватил подставку, на которой дремал его враг, и без шума и сотрясения ловко установил ее в самом центре стола! После этого он обложил подставку мхом так, что получилась пирамида, вершиной которой стал глубоко спящий Жако.

На мгновение Грибуйль почувствовал себя величайшим человеком в мире.

– Никогда, – сказал он себе, – никогда еще на столе не создавалось подобной красоты! Никому не позволю войти раньше времени, пусть будет сюрприз.

Грибуйль вышел, закрыл замок на два оборота и положил ключ в карман. По возвращении на кухню его сияющий вид поразил Каролину.

КАРОЛИНА. – Что с тобой, братец? У тебя такое восхищение на лице.

ГРИБУЙЛЬ. – Есть от чего, сестрица. Уверяю тебя, не каждый день приходится видеть такие штуки, как я устроил.

КАРОЛИНА. – Ты уверен, что получилось хорошо? Не вышла ли какая-нибудь жалкая безвкусица?

ГРИБУЙЛЬ. – Жалкая! Ты называешь жалкими самые изысканные, самые элегантные замыслы!..

КАРОЛИНА. – Ах, боже мой! Какой у тебя торжественный вид! Скажи, что ты опять натворил, Грибуйль, – нет, лучше я поднимусь и сама взгляну, как ты накрыл стол.

ГРИБУЙЛЬ. – Поднимайся, Каролина, поднимайся; только ты ничего не увидишь.

КАРОЛИНА. – Почему это я ничего не увижу, раз там что-то есть?

ГРИБУЙЛЬ. – Есть, есть, и даже много всякого; но ты ничего не увидишь, потому что ключ у меня в кармане.

КАРОЛИНА. – Зачем ты вынул ключ? Скорее верни его на место, вдруг хозяйка захочет войти…

ГРИБУЙЛЬ. – Уверяю тебя, она не войдет.

КАРОЛИНА. – Боже мой! Ты опять ее рассердишь. Вот она как раз зовет меня. Вставь обратно ключ в дверь, Грибуйль.

ГРИБУЙЛЬ. – Прошу тебя, умоляю тебя, Каролина, доставь мне удовольствие всех удивить! Это так мило!