Сесил Родс — строитель империи - [66]

Лобенгула отказался брать денежные выплаты по «концессиям» Радда и Липперта — назвал их «кровавыми деньгами». Но даже Грэм Боуэр, имперский секретарь Капской колонии, сообщал 17 августа 1893 года в официальном послании: «Лобенгула явно желает мира и делает, кажется, все от него зависящее, чтобы сдерживать свой народ и защитить европейцев, живущих в Булавайо».

Когда, готовясь к войне, английские власти предложили всем европейцам покинуть Булавайо, Лобенгула давал им провожатых и обеспечивал безопасность в пути. В письмах королеве Виктории и английским колониальным чиновникам он обвинял белых в вероломстве, отрицал существование «границы» и подчеркивал стремление к миру.

«Я спрашиваю Вас, по какой причине Ваши люди ссорятся с моими?.. Что они сделали, чтобы Ваши люди должны были напасть на них? Ведь если бы я послал их, чтобы сражаться, то они бы и сражались…

Ваши белые люди не хотят сказать правду. Они говорят так, чтобы оправдать убийство ндебелов. Сколько белых людей было убито?

Я спросил доктора Джемсона об этом, а также о том, что же дурного сделали мои люди, но он не ответил.

Может быть, они объяснили Вам, а Вы сможете объяснить мне?»

Так Лобенгула обращался к британскому комиссару Южной Африки. А королеве Виктории он писал 19 августа:

«Моим людям сказали, что белые купили эту страну и людей, которые там живут.

Ваше Величество, я хочу узнать у Вас: разве можно купить народ за какую бы то ни было цену?

Моему отряду было сказано, чтобы они оставили оружие, входя в лагерь. Их разоружение было умной уловкой, чтобы атаковать их. Далее, они утверждали, что я не разрешаю им входить в мой крааль с оружием. Это так.

Но, Ваше Величество, можно мне спросить, кого я, разоружив, обманул, а затем убил?

Они также заявили, будто я провел между нами какую-то линию по рекам Шатии и Мньяти, о которой я ничего не знаю. С кем я договорился о такой линии, которая запретит матебелам входить в Машоналенд? Почему Ваши люди убивают моих людей?»

Письмо королеве Виктории должен был передать верховный комиссар Лох. Он ответил Лобенгуле: «Великая королева не согласна, чтобы машонов убивали, а их детей уводили в рабство». Самое же письмо Лобенгулы Лох отправил в Лондон почтой, так что оно пришло туда только 24 октября, через два с лишним месяца, уже в самый разгар войны, тогда как неизмеримо менее важные документы посылались по телеграфу. Но такая необычная медлительность верховного комиссара отнюдь не вызывала протеста со стороны министра колоний. Тот в свою очередь подождал несколько недель, а затем написал Лоху, что в связи с изменившейся обстановкой вообще сомневается в «целесообразности ответа Лобенгуле от имени королевы».

Ндебелы решили отправить к «Белой королеве» еще одно посольство, во главе с Мчете, который уже побывал у нее тремя годами раньше. Посольство прибыло в Кейптаун 26 сентября. Один из сотрудников Сесила Родса предсказал, что верховный ни за что не пустит послов в Лондон, а дня через три отправит их обратно в Булавайо. Предсказание сбылось, послам пришлось вернуться несолоно хлебавши. Только продержали их в Кейптауне не три дня, а десять.

Но верхом лицемерия верховного комиссара стало такое послание министру колоний: «Я не могу не признать, что мир становится все более шатким. Лобенгула не шлет ответа на мое дружеское послание».

Современники считали, что у Сесила Родса и Генри Лоха не было особой симпатии друг к другу — не то что у Родса с предшественником Лоха, сэром Геркулесом Робинсоном. Может быть, так оно и было. Но Генри Лох все же действовал как положено и службу знал хорошо.

Вот так и делалось, чтобы не упустить удобного времени для войны. А время Родс и Джемсон выбрали удобное. Войско ндебелов было ослаблено неудачным походом на земли, лежащие к северу от Замбези, — лучшие отряды, шесть — восемь тысяч воинов, почти половина всей армии. К тому же эти войска попали в район эпидемии оспы, и Лобенгула задержал их на севере страны, боясь распространения страшной болезни. Угроза войны заставила Лобенгулу в сентябре досрочно снять карантин, но боеспособность этих дружин была подорвана.

Родс и Джемсон прекрасно знали все это от живших в Булавайо английских миссионеров, торговцев, охотников и золотоискателей. Больше того, с помощью этих людей — во всяком случае, некоторых из них — Джемсону удавалось до последней минуты дезориентировать Лобенгулу, создавать у него впечатление, что войны еще можно избежать. Охотник Коленбрендер, тот самый, что в качестве переводчика ездил в Лондон с посольством ндебелов, теперь получал секретные инструкции непосредственно от Родса. Этому охотнику Лобенгула доверял, может быть, больше, чем другим белым. А Коленбрендер, пообещав Лобенгуле привезти оружие из Трансвааля, вместо этого поехал к Джемсону, дал ему всю информацию о состоянии войска ндебелов и с началом войны, хорошо зная местность, довел одну из английских колонн до Булавайо.

Как началась эта война или, вернее, то, что принято было называть войной?

И в Европе-то войны, как известно, далеко не всегда объявлялись. А тут, в глубине Африки, Родсу и в голову не пришло бы объявить войну каким-то «дикарям».