Сесил Родс — строитель империи - [52]

Наверно, не так уж уютно было Родсу среди этих лордов. Он — a self-made man — не мог не считать их в душе ничтожествами, к тому же чванливыми, кичливыми. Но не мог и не завидовать им. Все им досталось само собой: они не дрались за богатство и титулы, не убивали лучшие годы на преодоление бесконечных препятствий. Что ни сделают, все равно останутся элитой, цветом Британии. А он, хоть вывернись наизнанку, никогда не будет им ровней.

А может, Родс считал себя польщенным, оказавшись в столь избранном обществе? То была иная эпоха, и ценности были другие.

Как бы то ни было, он понимал правила игры. И сумел заполучить для своей «манишки» самые высокие имена. Но сам стал директором-управляющим, то есть практически полноправным хозяином.

Все это — вербовку влиятельных союзников и задабривание соперников — Родс вел одновременно с переговорами в правительстве. С премьер-министром Солсбери столковались быстро: Родс буквально обложил его со всех сторон. К тому же и расхождений во взглядах у них не было. Оба полагали, что нужно и важно не только захватить бассейн Замбези, но и идти дальше на север, вплоть до Великих африканских озер. Солсбери считал необходимым занять район озера Ньяса, но просить у парламента средств не решался. Родс от имени новой компании взял на себя финансовую сторону: обязался давать британской администрации в Ньясаленде с момента ее установления по десять тысяч фунтов в год. Английское правительство с лихвой возместило потом затраты.

Кроме того, компания дала субсидию в двадцать тысяч фунтов и обязалась платить по девять тысяч фунтов в год английской Компании африканских озер, находившейся на пороге банкротства. Помощь тоже не была актом благотворительности. Группа Родса практически подчинила себе эту компанию.

Что ж, кажется, все готово. После таких услуг правительство возражать против хартии не станет. А общественность?

Утренними газетами Англия уже тогда начинала свой день, вечерними — кончала. Во многих странах газеты еще не стали частью повседневной жизни, но о своей родине Киплинг уже мог сказать:

Солдат забудет меч и бой,

Моряк — океанский шквал,

Масон пароль забудет свой,

А священник забудет хорал.

Девушка — перстни, что мы ей дарим,

Невеста — «да» прошептать,

И еврей забудет Иерусалим

Скорей, чем мы Печать!

Бернард Шоу не без яду обронил как-то:

— Даже Господь Бог — и он не был бы всеведущим, если бы читал газеты.

Чтобы получить поддержку печати, Родс не раз давал крупные суммы корреспонденту «Таймса» Скотту Келти и редактору влиятельного журнала «Фортнайтли ревью» Джону Вершойлу. Перетянул на свою сторону журналиста Сиднея Лоу.

Уильям Стед, издатель «Пелл-мелл гезетт» и журнала «Ревью оф ревьюс», до весны 1889-го выступал против Родса. Встретившись со Стедом в апреле 1889-го, Родс изложил ему свои идеи, а затем предложил участвовать в издательском предприятии Стеда. Внес для этого двадцать тысяч фунтов и обещал поддержку в дальнейшем. Стед провозгласил Родса «новым спасителем Британской империи». Кто знает, что повлияло сильнее: убеждение или деньги, но, несомненно, возникла и идейная близость, настолько тесная, что в нескольких завещаниях девяностых годов Родс поручил Стеду быть вторым душеприказчиком (первый — Ротшильд), обязанностью которого, как писал Родс, было «реализовать мои идеи».

С весны — лета 1889 года панегирики Родсу запестрели на страницах таких влиятельных изданий, как «Таймс» и «Сент Джеймс гезетт», хотя прежде первая была настроена скептически, а вторая — открыто враждебно. «Фортнайтли ревью», «Найнтинз сенчюри» и ряд других журналов не отставали от них.

Бывшие противники превращались в сторонников, критики — в апологетов. Что теперь могло помешать Родсу? Даже Британское географическое общество встало на его сторону. В мае 1889-го оно рекомендовало коммерческие ассоциации в качестве лучших агентов для распространения цивилизации в Центральной Африке.

Второго апреля 1889 года радикал Лабушер сделал в палате общин запрос, известно ли кабинету министров утверждение Лобенгулы, что он обманут переводчиком-миссионером. Лабушер привел заявление Лобенгулы. Помощник министра колоний барон де Вормс ответил, что ничего об этом не знает и правительство в эти вопросы «не вмешивается». Ответ — почти по Киплингу: «Кто не любит спрашивать, тому и не солгут».

Пятого апреля Вормс вообще отказался отвечать на подобные вопросы. С конца мая пресса уже писала о даровании хартии как о решенном деле. А представители правительства еще долго отказывались отвечать на вопросы, связанные с хартией.

Хартия была подписана королевой Викторией 29 октября 1889 года. Сфера деятельности компании определялась как «район Южной Африки, лежащий непосредственно к северу от Британского Бечуаналенда, к северу и западу от Южно-Африканской Республики (то есть Трансвааля. — А. Д.) и к западу от Португальской Восточной Африки». В этом районе подтверждалось право компании использовать «все выгоды от упомянутых концессий и договоров при условии, что они являются законными». Компании вменялось в обязанность «поддерживать мир и порядок», «постепенно ликвидировать все формы рабовладения и работорговли», «следить за торговлей спиртными и возбуждающими напитками на упомянутой территории, а также, насколько это практически осуществимо, препятствовать продаже туземцам каких-либо спиртных или иных возбуждающих напитков», «никоим образом не вмешиваться в религиозные дела племен», «уважать обычаи и законы групп, племен и народов» и даже «охранять слонов и других животных».