Сержант в снегах - [36]

Шрифт
Интервал

— Сержант, тут рядом под соломой полно оружия.

Я вышел посмотреть. И верно. Возле избы в сарае под соломой было спрятано оружие и ручные гранаты. Когда мы вернулись, хромой юноша исчез. Мы решили, что он, должно быть, смелый партизан.

Наступил день 26 января 1943 года, о котором столько уже писалось. Занялся рассвет. Всходившее на горизонте солнце посылало нам первые лучи. Белый снег и солнце слепили глаза. Вместе с нами готовились к атаке немецкие танки. Мы прошли немного и остановились, поджидая главные силы колонны. Добравшись до гребня холма, мы увидели большое селение, почти город — Николаевку. Нам сказали, что за ней начинается железная дорога, и нас уже ждет специальный поезд. Если мы доберемся до железной дороги, значит, мы вырвались из окружения. Мы посмотрели вниз и поняли, что на этот раз все именно так. В небе появились три, нет, четыре гигантских самолета и стали обстреливать колонну. Из всех бортовых пулеметов вырывалось пламя, и сразу колонна развалилась и рассыпалась. Самолеты взмыли ввысь, а затем снова пронеслись над колонной, поливая ее пулеметным огнем. Особенно досталось хвосту колонны, вытянувшемуся черной линией в степи.

Утверждали и продолжают утверждать, будто в Николаевке были три русские дивизии. Но по тому, как развивались события, я думаю, что цифры эти преувеличены. Атаковать должны были батальоны «Вестоне», «Валькьезе», «Эдоло» и «Тиране». Наша артиллерия вышла на боевые позиции. Полковник и генерал сверились с картами и вызвали для доклада о готовности командиров батальонов. Наш батальон должен атаковать правый фланг противника. Место встречи всех батальонов на площади перед церковью. Артподготовки не будет — снарядов почти не осталось. Бравые артиллеристы от этого просто в отчаянии.

Вновь встретил Рино. Попрощался так, словно мы на площади нашего селения.

— До вечера, — сказал я ему. Попрощался и с остальными односельчанами. — Держитесь, ребятки, — сказал я. — А главное — проявите выдержку.

Потом выкурил с Ченчи и Мошиони последнюю сигарету. Капитан внимательно оглядывал каждого из нас. Он шел между взводами — моим и Ченчи. За нами двигались остальные взводы. Едва мы оказались на открытой местности, русские встретили нас огнем противотанковых орудий и минометов.

Мои солдаты дрогнули, отпрянули назад, несколько человек упали. Я крикнул:

— Вперед, все вперед!

Я и сам на миг дрогнул, но подумал: «Отступать поздно, будь что будет». Капитан тоже крикнул:

— Вперед, вперед!

Мои солдаты бросились за мной, а Антонелли даже опередил меня. Мы несли наш станковый, но у нас не было боеприпасов. Их должно было доставить отделение Морески. Но Морески побоялся броситься в атаку, и его страх передался солдатам отделения.

— Спускайтесь же, все равно от пуль никуда не спрятаться! — крикнул я.

А пули свистели вокруг и врезались в снег. Мы продолжали упорно продвигаться к деревне. Капитан, размахивая русским автоматом, бежал вместе с нами.

В ту же секунду я с тревогой вспомнил о Рино и взглянул туда, где спускался в ложбинку его отряд. Теперь русские повели и пулеметный огонь, пули преследовали нас повсюду. Несколько солдат со стоном рухнули на снег. Но мы не могли даже остановиться и посмотреть, кто ранен. Я крикнул, чтобы солдаты рассыпались цепочкой. Бесполезно — чем больше опасность, тем ближе жмутся люди друг к другу. Капитан крикнул, чтобы я взял правее и поднялся на холмик. Но для этого надо сначала преодолеть ложбинку. Теперь мы представляли для русских отличную цель. К тому же солнце слепило нам глаза, а пулеметы били прямой наводкой. Ченчи опустился на снег и громко крикнул:

— Меня ранило в обе ноги!

Двое солдат потащили его. Им придется через открытую местность добираться до колонны. Кто знает, уцелеют ли они. Но Ченчи не поддался смерти и шесть месяцев спустя мы встретились с ним в Италии.

Старший капрал Артико сразу же принял командование и, выбежав из цепочки, крикнул:

— Второй и третий взводы, вперед!

Русский автоматчик явно взял меня на прицел и бил точными короткими очередями. «Вот и пришел мой конец, — с ужасом подумал я. — Сейчас меня убьют». Я растянулся в крохотной ложбинке, а рядом, выбивая фонтанчики, вонзались в снег пули. Рот наполнился слюной. Я ничего не соображал, лишь глядел на снежные всплески в каких-нибудь сантиметрах от моей головы. Антонелли и остальные солдаты взвода были впереди меня уже метров на десять. Наконец я поднялся и побежал за ними.

Слева отряд саперов шел в атаку на противотанковое орудие, обстреливавшее нас. Закидав орудийный расчет гранатами, саперы захватили орудие. Эти саперы сражались так, как сражаются люди, впервые вступившие в бой. Может, и впрямь для них этот бой был первым. В сравнении с ними я чувствовал себя ветераном.

В конце концов мы пробились к железнодорожной насыпи, за которой были русские. Вместе со взводом я продвинулся к центру. И тут увидел сержанта Минелли из взвода Мошиони. Из нескольких ранок на голове и на руках у него сочилась кровь. Но что куда хуже — осколком противотанкового снаряда ему перебило обе ноги. Он жалобно стонал и плакал:

— Смерть моя пришла, смерть моя пришла!


Еще от автора Марио Ригони Стерн
Избранное

Когда говорят: биография писателя — это его книги, обычно имеют в виду не реальные обстоятельства жизни писателя, а то духовное содержание, которое заключено в его творчестве. Но бывает и так: писатель как будто бы пишет только о себе, не отступая от действительно им пережитого, а между тем эти переданные точно и подробно факты его биографии, перенесенные на страницы литературного произведения, обретают особую нравственно–эстетическую значимость и становятся важнейшим компонентом художественного контекста.Именно так пишет Марио Ригони Стерн.


Рекомендуем почитать
Вестники Судного дня

Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


Великая Отечественная война глазами ребенка

Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.


Из боя в бой

Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.


Катынь. Post mortem

Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.