Сержант милиции - [5]

Общежитие. Убедились, что я не преувеличивал, когда говорил, что общежитие у нас хорошее… Во-первых, в центре города, недалеко от места работы, во-вторых, просто удобное для жилья. Вот это кухня, на этой газовой плите я себе завтрак готовлю… Пару яичек, колбасу поджарю, кусочек масла, томатный сок, если успел купить… Вот моя комната. Кровать хорошая, уборщица добросовестная, все выстирано, выглажено, нигде ни пылинки… Сплю я здесь, вот это мои книги, вот мой стол, вот мой платяной шкаф… Прошу садиться, будьте как дома, в общежитии, как видите и слышите, – пусто. Иные ребята на линии, другие спят, третьи пошли в город развлекаться… Да, да, мы продолжим разговор о Руссо. Я вам попытаюсь объяснить, почему его «Исповедь» стала для меня очень дорогой и близкой книгой… Ванюшка Черный, тот, что в Магаданской области, как-то написал мне из Киева – он тогда еще в университете учился – самое большое письмо. У него тогда маленькая неприятность случилась, дело до того могло дойти, что он без стипендии останется, и вот пишет, что совсем упал бы духом, если бы случайно не начал перечитывать «Исповедь» Руссо… Минуточку! Вот в эту толстую тетрадь я раньше делал выписки из «Исповеди», теперь перестал – зачем, думаю, если эта мудрая книга всегда под рукой… А Ванюшка в том письме – это я наизусть помню – такой кусок процитировал: «Бывают превратности, возвышающие и укрепляющие душу, но бывают и такие, что принижают и убивают ее…» Естественно, что после этого Ванюшка рассматривал свою «превратность» в лучшем смысле и писал, что нашел в себе силы, чтобы сделать решающий рывок… Одним словом, со стипендией все хорошо кончилось. Ванюшка продолжал получать ее, а для него это… Без стипендии Ванюшка не смог бы дальше учиться – вот какая была опасность… А я после этого письма отправился в библиотеку, взял «Исповедь», прочел несколько раз подряд, потом купил книгу в букинистическом магазине и частенько, когда было свободное время, делал выписки… Какие? Ну, это не очень интересно, так как… Я бы сейчас из Руссо не эти места выписывал, я бы сейчас совсем по-другому к «Исповеди» подходил да и подхожу… А тогда… Ну хорошо, парочку цитат прочту, и вы, конечно, поймете, почему я именно этими цитатами в то время интересовался… «Надо избегать таких положений, которые ставят наши обязанности в противоречие с нашими интересами и заставляют видеть наше счастье в чужом несчастье, ибо в подобных положениях всякий делается менее стойким, сам того не замечая, и становится несправедливым и дурным на деле, не переставая оставаться справедливым и добрым в душе…» А вот еще: «Сами происходящие события, сами предметы обычно производят на меня меньше впечатления, чем воспоминания о них». И последнее, последнее… «Лгать самому себе для своей выгоды – обман; лгать для выгоды другого – подлог. Лгать для того, чтобы повредить, – клевета, это худший вид лжи. Лгать без выгоды и ущерба для себя и для другого не значит лгать – это не обман, это вымысел…» Ну и довольно, довольно! Слишком многое вспоминается, когда читаешь и думаешь о том, кому это предназначалось… Что бы я выписал сейчас из «Исповеди»? А я не выписываю, я просто помню… «Сила и свобода – вот что делает человека прекрасным. Слабость и рабство никогда не создавало никого кроме злых». А напоследок я вам знаете что прочту… Вот мы с вами третий день почти не расстаемся, вы меня вопросами донимаете, я вам, как умею, отвечаю, так как не отвечать не могу: вы ведь тоже на работе, вы ра-бо-та-е-те, а как не помочь работающему человеку… Нет, вам обижаться на меня не следует, но, если что-то не так сказал, сердечно простите… Тем более что… Одним словом, я вам о себе много рассказал, а вот Руссо в «Исповеди» так пишет: «Никто не может поведать о жизни какого-нибудь человека кроме него самого. Его внутреннее содержание, его настоящую жизнь знает лишь он один, но когда он ее описывает, он приукрашивает ее; под видом рассказа о своей жизни он пишет свою апологию. Он показывает себя таким, каким хотел бы казаться, а вовсе не таким, каков он есть на деле…» Я эти слова все время вспоминаю, когда на ваши вопросы отвечаю, честное слово, стараюсь быть правдивым, но вот по Руссо получается, что моим стараниям – грош цена. Как я ни старался скромничать, я себя приукрашиваю – вот ведь что получается… А ведь это… Ну что в этом хорошего, если апологетика получается?

Командиры. Может быть, мне везет, может быть, так у меня удачно жизнь складывается, что на своих командиров пожаловаться не могу, а наоборот, понимаете ли, наоборот, мне о них теплые слова говорить хочется… Не мог бы я успешно служить, не получал бы премий и благодарностей от министра внутренних дел республики, если бы не попал под команду младшего лейтенанта Сиваева. Он человек простой, отзывчивый, сердечный, работящий, наше дело прекрасно знает. Придешь к нему сам или по вызову явишься – спокойно и внимательно выслушает, толково и понятно объяснит непонятное – без шума, звона, без начальственного баса, а результаты – хорошие… Если сделаешь, как посоветует командир, значит, правильно сделаешь, а что может быть лучше этого… Очень хорошие отношения сложились у меня со старшим лейтенантом Щербаковым – заместителем командира по политчасти. Мне с ним часто приходится встречаться и беседовать, так как я… Этого я вам еще не говорил, но я, понимаете ли, член комитета комсомола управления внутренних дел Таллина, а сейчас исполняю обязанности секретаря комсомольской организации. К кому же идти за консультацией, как не к старшему лейтенанту Щербакову. Днем и ночью выберет время, все обговорит, расскажет, собственным опытом поделится, а человек он бывалый. Так что с командирами… Кто не умеет подчиняться, тот не научится командовать – это точно сказано, а ведь мне тоже со временем придется быть командиром… Учусь в школе милиции, звание из года в год повышается, так что дай бог мне быть таким командиром в будущем, как Сиваев, как Щербаков, как командир нашего подразделения Бежкенов!