Сержант без промаха - [7]

Бойцы приноровились к своеобразным условиям боя в населенном пункте и умело использовали любые укрытия. Федор тоже стал подмечать определенные закономерности, какой-то относительный порядок в этом хаосе. При обстреле или бомбежке надо укрыться в свежей воронке — вероятность того, что снаряд или бомба второй раз попадет в одно и то же место ничтожно мала. Нельзя укрываться возле любой стены. Не в этот раз, так в другой она может рухнуть на тебя от прямого попадания или взрывной волны. Пехота идет в атаку обычно сразу вслед за полосой заградительного огня. В эти минуты из-за сплошных разрывов увидеть что-либо невозможно. Не надо ждать, пока покажутся атакующие, а надо бить туда, где разрыв погуще. Потом там окажется целая куча трупов немцев.

Главное, не давать воли волнению, не суетиться. Минутный страх — уже поражение. Ни на мгновение не забывать об опасности. Выстрелил в одного, сразу же забыть о нем, стрелять в следующего, и так раз за разом. О себе лучше не думать, так же как и о конкретном кустике или бугорке, за которым можно было бы спрятаться.

Самое решающее в бою — это время, которое отмеряется решительностью и самообладанием солдата. Упадет один — встанет на его месте другой. Это и есть спасение. А там уж как кому повезет.

Эти простые истины боя постигались каждым солдатом, быстрее или медленнее, сразу или по крупицам, но постигались, если конечно, до этого его не убьют.

Федор уже чувствовал инстинктивно динамику боя, улавливал его ритмы, но то, что называется солдатским мастерством, придет к нему не скоро. На то понадобится пройти еще много боев.

ТЯЖЕЛАЯ УТРАТА

Человек на войне старается не принимать близко к сердцу все, что тяжко отдается на его душе. Но уязвим и этот инстинкт самосохранения.

… Вчера погиб Губин. Он был родом со Смоленщины, где сейчас хозяйничают немцы. Василий о случившемся рассказывает брату, а Федор, хотя сам все это видел, внимательно слушает.

— Наши пошли в атаку. Откуда-то слева застрочил пулемет и заставил залечь, сначала левый фланг, а потом и всю цепь. — Верно, так оно и было. Только Губин, не оборачиваясь, впившись глазами в тот самый пулемет, все полз и полз. — Да, так он полз вперед… — Когда до пулемета оставалось метров двадцать, Губин бросил одну за другой три гранаты и, поднявшись во весь рост, рванулся в траншею. За ним поднялись все. — Да, не так дружно, но поднялись. — После атаки Губина нашли мертвым. Он лежал, вцепившись в горло немецкого лейтенанта, придавив его своим телом. Судя по всему, двоих до этого он заколол штыком, а лейтенант, видимо, увернулся на углу траншеи и выстрелил в него из пистолета в упор. Получается, что фашиста настигла рука уже убитого Губина.

Да, разные бывают люди. Губин — это характер. Какой же должна быть сила ненависти к врагу, если человек и мертвый продолжает драться? Всякое уже довелось увидеть за эти несколько недель на фронте, но такого еще не приходилось. А ведь говорят некоторые, что самое важное для солдата — уметь сдерживать себя, быть хладнокровным. Не всегда, видимо…

В кармане Губина нашли письмо из дома, вернее, из тыла, куда с помощью партизан сумела перебраться его свекровь. Она и писала, что фашисты убили его жену Оленьку и шестилетнего сына. Когда маленький Славик увидел, как немцы схватили мать, он сквозь слезы закричал: "Я скажу папе! Папа придет, он красный командир!" Так Губин сумел отомстить, хотя и не дошел до дома. Василий продолжал рассказывать, но Федор его уже почти не слышал. Он думал о том, что по сравнению с Губиным и многими другими бойцами, родные места которых оказались под немцами, ему ещё повезло. Жена, сыновья, старший брат — вся родня живет далеко отсюда в глубоком тылу. Если бы семья жила благополучно где-нибудь на Урале, то Губина вряд ли нашла такая смерть.

Рядом почти одновременно взорвались три или четыре снаряда. Федор сразу же перебежками бросился в свежую воронку. В тот же миг туда плюхнулся мешок с дисками и следом скатился Василий. Ни на шаг не отстает! Он, конечно, проворнее и выносливее Федора, но во всем старается слушаться его. Ведь Федор — не только старший брат, а самый непосредственный командир первый номер в пулеметном расчете, да и просто у него больше жизненного опыта. Земельный передел в родном Крест-Хальджае, товарищество по совместной обработке земли, затем работа на золотых приисках Алдана — все это послужило ему хорошей школой приобщения к новой жизни, которую он представлял себе как самую человечную и справедливую. Бедняки делили землю и объединялись в артели, боролись, как могли, за лучшую долю, и все были охвачены эпидемией ораторства. Каждому казалось, что он говорит очень важное и решение любого дела зависит именно от его мнения. И на мунняхах то есть на собраниях — выступающего никто не останавливал. Так было в год земельного передела и в течение ряда лет до 1938 года… Эти мунняхи проводились отдельно для бедноты, женщин, молодежи по одному и тому же вопросу. Только потом созывался общий муннях для всех членов артели или жителей той или иной местности. Нечего сказать, вроде демократия была налицо, но обязательно проходило решение, подсказанное представителем райцентра или кем-то из партийных.