Серый взгляд бога - [16]

Я притормозил около замшелой стены, то ли декорированной, то ли и верно сложенной из дикого камня, рядом с массивными чугунными воротами с облупившейся краской на грубоватых железных цветах.

Вокруг стояла тишина, изредко прерываемая только вороним граем да редкими и тихими гудками машин, словно из другого мира.

Бледное солнце на сером небе красиво подсвечивало силуэт дома и чугунных ворот, и мне почему-то пришло в голову, что своей безмятежностью картина здорово напоминает старинное кладбище.

Я ухмыльнулся своим мыслям. И, вынув пузырек, закинул себе две таблетки пирацетама.

Как только я вылез из салона, ко мне вроде бы ниоткуда немедленно подбежал мальчуган лет двенадцати.

– Это вы приехали победить привидений, сэр? – с детской непосредственностью выпалил он, глядя на меня темными, пытливыми глазами.

На нем было бурое кепи в клетку, того же цвета курточка, а в руках он держал большую жестяную лейку.

– Ты чей будешь, парень? – спросил я, захлопывая дверцу машины и достав пачку сигарет.

– Я сын Гредли, сэр! Мой папа – садовник. Вот увидел, как вы подъехали, и решил посмотреть. Это ж вас позвала миссис Эгельберд сражаться с призраками? Вы настоящий артефактор?

– Да, мальчик, я артефактор, – важно кивнул я, напустив таинственный вид, – а это, значит, Эгельберд-холл?

Я кивнул в сторону ворот, выпуская дым.

– Да, сэр, – кивнул он, с любопытством разглядывая меня, – это дом миссис Эгельберд.

– А что там насчет этих призраков? – поинтересовался я как можно небрежнее, – ты сам-то их видел?

Он чуть не подпрыгнул с досады.

– Да меня же в дом по ночам не пускают, сэр: мы с папой в отдельном доме живем, около пруда. Но зато, – он заговорщицки понизил голос, – я слышал, как они разговаривали!..

Со стороны ворот раздался жуткий скрежет, и я невольно обернулся. Скрипела, оказывается, калитка, которую я не сразу заметил, а из нее вышел высокий седовласый мужчина в немного поношенной, но безукоризненно чистой ливрее и белоснежными бакенбардами на морщинистом лице, словно высеченном из гранита. На вид ему было под восемьдесят, но осанка и походка у него были идеальными.

– Доброе утро, сэр, – проговорил он утробным басом, – госпожа Эгельберд просила меня встретить вас.

Я покосился на то место, где только что был мальчуган – того и след простыл.

– Благодарю вас, – я дотронулся большим и указательным пальцами до шляпы, – как мне вас величать, сэр?

Я решил вернуть ему этого «сэра», так как, по мне, все это выглядело несколько театрально. Но тот и глазом не моргнул – вот что значит многолетняя выучка: назови я его бегемотом, эффект был бы тем же.

– Себастьян Стовангер, дворецкий семьи в пятом поколении, – он чинно поклонился, – прошу за мной сэр, госпожа ожидает вас.

Я проследовал за Стовангером на территорию поместья. От ворот шла мощенная отшлифованными камнями дорожка, довольно, надо сказать, заросшая и покрытая опавшей листвой. Вокруг нас обступали старые вязы в несколько обхватов, а вдоль нашего пути росли сиреневые кусты, за которыми явно пытались ухаживать, но к осени предали забвению. В глубине парка стоял пятиэтажный особняк в стиле Основателей – с двумя башенками по краям здания и большим балконом на уровне третьего этажа, обрамленным мраморными балясинами. Изящные, хоть чуть и позеленевшие колонны, поддерживающие балкон, оформляли широкую террасу, в глубине которой располагалась массивная двустворчатая дверь с чугунными узорчатыми ручками.

Перед входом в особняк была небольшая круглая площадка, центр которой украшала клумба, пестреющая разными цветами, составляющими символ Овна. Было видно, что за этим местом ежедневно и тщательно ухаживают – даже опавшая листва там отсутствовала. Вспомнив разговор с моим новым юным другом, я завертел головой и вскоре обнаружил искомое – край берега довольно большого пруда, располагавшегося за левым крылом особняка. Домик садовника отсюда был не виден в причудливом переплетении голых ветвей и вечнозеленых кипарисов, а значит, он стоял на другом берегу в глубине парка.

Мы проследовали через прихожую с потемневшими от времени обоями, имевшими изначально, видимо, персиковый цвет, и остановились на пороге небольшого зала, выполняющего функцию гостиной.

– Мистер Заг Моррисон! – громко и торжественно, хорошо поставленным голосом прокомментировал мое появление Стовангер и, чуть поклонившись, сделал шаг назад, как бы давая возможность мне войти. Хотя, как по мне, места здесь было и так выше крыши.

Большого труда мне стоило подавить ироническую усмешку.

Пахло некоторой затхлостью, унынием и пылью. А может, плесенью? Или – старостью.

В гостиной пылал камин, над которым раскинулся слегка закопченный герб семьи. На нем был изображен вставший на дыбы олень, держащий на рогах солнечный диск, и девиз: «Борись за счастье». Он представлял как бы центр комнаты, с двух сторон от которого, изящно изгибаясь, сверкали отполированными дубовыми перилами мраморные лестницы. Напротив высился витраж окна, а по центру зала стоял терракотовый стол времен Великого Заселения. Громко стучали маятником настенные часы, и вдруг раздался мелодичный перезвон их колокольчиков. Часы явно старинные, вместо цифр там были изображены знаки зодиака, и стрелка была ровно на рыбах.