Серый взгляд бога - [12]

Да, в Нью-Фауде немало «господ артефакторов», но, во-первых, город у нас большой, а артов много. Во-вторых, не все из них сиблинги, и не все сиблинги потомки именно Водолея. Существуют разные арты, которые помогают определять и взаимодействовать с другими артами. Есть куча узких специалистов, и я очень неплохо смотрюсь на общем фоне, хоть и не являюсь «самым из самых».

Жанна Луиза Эгельберд была отпрыском одного из древнейших родов Нью-Фауда, «из тех самых Эгельбердов», как говорили обычно. Ее благосостояние даже после всех перипетий рода и совершенно неуместных (на мой взгляд) пожертвований церкви, оставалось внушительным. И отшивать такого клиента было бы просто неразумно. Когда там мне та самая Дороти заплатит за арт.

– Ну что же, – я благосклонно кивнул, обдумав все за и против, – мне кажется, я вполне мог бы отправиться в Эгельберд-холл уже завтра и осмотреться на месте. В конце концов, помощь ближнему – наша первейшая обязанность, как учит нас святой Фауд.

Ее черты чуть смягчились, и я продолжил развивать успех.

– Остались сущие пустяки – обговорить стоимость услуг. Вы не подумайте, что я какой-то там корыстолюбец, просто очень часто приходится работать на государство…

– Да, эти муниципалы… – поддержала меня она. – Мой муж держал их в ежовых рукавицах. Если вы сумеете помочь, поверьте мне, вы останетесь довольны. Очень довольны! Слово Эгельберд!

Она поджала губы и стала похожа на жабу перед сакраментальным «ква!».

– Что ж, нисколько не позволю себе усомниться в вашем слове, мэм.

Я поднялся, и она протянула мне руку, обтянутую лайковой кожей перчатки, благоухающей дорогими духами. Вот это меня немного и раздражает – эта их манерность и дань традициям.

Тем не менее, вспомнив о кредите, я чинно прикоснулся губами к ее руке. А что делать?

– До встречи завтра на утренних Рыбах, – произнесла она величественно, словно утверждала новый законопроект в конгрессе.

И я проводил ее до дверей.

Вот почему нельзя было просто сказать – в одиннадцать утра? И озвучить сумму? Чтоб я мог понять, насколько мне нужно напрягаться… Змей бы побрал этих чудиков…

– Что вы думаете, шеф? – спросила Алиса, слегка приподняв правую бровь, когда вернулась за подносом с кофе.

– Запутанная история. – Я закурил сигарету.

– Когда вы так говорите, – с полуулыбкой сказала она, – значит, вы уже все поняли и напускаете туману, чтоб набить себе цену в глазах окружающих.

– Может, тебе на психолога лучше пойти, Алиса? – предложил я. – У тебя реально серьезный талант, а ты прозябаешь в «Белом квадрате».

– Вы же знаете, – парировала Алиса, – мне нравится моя работа, иначе я бы давно попросила расчет. К тому же без меня делопроизводство в конторе вымрет, как доисторические ящеры. У вас же нет такого таланта к этому, господин Моррисон?

– Я сто раз просил – Заг, называй меня Загом.

– Хорошо, Заг, вы так и не ответили, – вот ведь привязалась, – что вы думаете по поводу этой почтенной леди?

– А что тут думать? – ответил я, прихлебывая ароматный кофе, – тут все сложно. Надо все посмотреть, пощупать, изучить.

– Но она же сама сказала вам о злокозненном сиблинге? – уточнила она. – Значит, все понятно? Нужно только найти его.

– Да, все верно, Алиса, повелительница котов, – кивнул я, а она поморщилась, – но тут возникает ряд вопросов. Первое – бабушка, простите, миссис Эгельберд при всех своих связях не обратилась в полицию, и ее заявление про полоумную старуху – вранье.

– Почему? – удивилась Алиса.

– Так сама же и сказала, – хмыкнул я, – медноголовые констебли. Констебль это самый низший чин в полиции. При ее родословной и положении в обществе мне показалось странным, что она сразу не обратилась в НОБНОТ к Стокеру, который прыгал бы, как дрессированная собачка, при всем моем к нему уважении. Но по какой-то причине пожилая дама обратилась к частнику, зачем-то упомянув о констеблях. И это несмотря на то, что старушка скандальна и капризна, но ее терпят пока что. Потом она во время беседы теребила свои перчатки, словно хотела снять, но не давала себе этого сделать. Это, конечно, лишь косвенное утверждение, но вкупе с моим наблюдением подтверждает то, что женщина что-то скрывает и ее это тяготит. Вы, Алиса, как психолог, могли бы сделать тот же вывод.

– Я была в приемной, чтобы не нарушать вашу беседу, – оправдалась Алиса, никак не отреагировав на то, что я обратился к ней на «вы».

– Тогда придется поверить мне на слово, – ответил я. – Вы сами, Алиса, спросили мое мнение.

– Да-да, мне очень интересно. – И почему-то снова мне слышится скрытая насмешка.

– Так вот, – продолжил я с видом инспектора уголовной полиции в суде, – я не думаю, что она намеренно лжет. По всей вероятности, она заинтересована в решении проблемы, просто этому есть некие препятствия личного характера.

Все, что я о ней когда-либо слышал, это ее безумная набожность, изолированность от светского общества и крупные владения, которые она сдает в аренду. Но дела ведет за нее совет директоров. Какая связь между ней, некими артефактами и злокозненным сиблингом, это еще предстоит выяснить, так как в целом она не является какой-то важной целью для злоумышленника. К тому же ближайших наследников у нее нет. Да, она упрямая, скандальная и немного сумасшедшая, но это не преступление – это качество характера.