Серый барин - [5]

Пришли они, наконец, в большую, просторную горницу, две избы в нее влезет, посреди стоит дубовый стол на резных ножках, за стол половину Чертухина усадишь, вокруг стола в порядок расставлены стулья и кресла, в углу выпятил большое пузо посуденный шкаф со стеклянными створками в верхнем этаже, за стеклом стоят разных фасонов рюмашки и стакашки, повыше-пониже, побольше-поменьше, а под ними на нижней полке плывут вазы и блюда, серебрянные и золотые, в виде диковинных кораблей, и в диковинных кораблях этих горит свежим румянцем яблок скрижатель, красная, как кумач, боровинка и в добрый кулак осенняя наливная антоновка...

- Ну, садись... садись! - говорит барин ласково.- Садись, божий странник... Лесной зверь и тот себе нору роет, а у тебя, вижу, кроме чужого плетня, ничего нету...

- Бедна голова, да одна, барин! - отвечает ему Петр Кирилыч, присаживаясь с краешку стула...

- У меня дом большой... места и для тебя хватит! Сбросил барин на руки Фетиньи дорогую одежу и Петру Кирилычу знаком приказал то же сделать!

- Эн у тебя в кахтане-то во все дыры ветер дует!

- Ветер дует, барин, дышать легче!..

- Ты, Фетинья, прибери-ка это руно да иди к себе: нас без толку не тревожь!

Оглядела Фетинья Петровна Петра Кирилыча с ног до головы, усмехнулась чему-то во все свои блиновидные скулы широкой улыбкой и повернулась на одном месте, как у пристани большой пароход... поплыла она на руках с дырявым зипуном и с роскошною барскою шубой, двери сами перед ней распахнулись и сами закрылись за ней...

Махал Махалыч щелкнул пальчиком вслед, хитро подморгнул в сторону Петра Кирилыча, потом, изобразив большую сладость на своем безволосом лице, сказал Петру Кирилычу, показывая ручкой на дверь:

- Король-баба!.. Ты в бабах скус имеешь?..

- Не доводилось нам, милый барин... баба у меня умерла в первую ночь после свадьбы, не успел я и штанов спустить хорошенько: с той поры не глядят у меня глаза на это отродье...

Махал Махалыч так весь и затрясся от старческого смеха, и кресло под ним так и затопало ножками, и по всем углам будто прошло еле заметное дуновение и шепоток, на который Петр Кирилыч во все углы оглянулся...

- Чудной же ты человек, Петр Кирилыч!.. А я вот до старости дожил, а от этой сласти никак отучить себя не могу... Грехи-и!..

- Ваше дело барское,- говорит Петр Кирилыч,- эна у вас какое кругом за первый сорт роскошество: сорок каморок без переборок, на полу глянцу больше, чем в церкви...

- Только вот, Петр Кирилыч, живут-то здесь... черти...

Петр Кирилыч во все глаза глядит на барина, и тот тоже на него уперся сбочка, будто никак разглядеть не может, какое, дескать, действие оказали его последние слова на Петра Кирилыча.

А Петр Кирилыч ничего - и глазом не моргнет: разобрало его любопытство с головы до пяток!..

- Шутите всё, барин, со мной: у вас, почитай, в кажинной комнате образ висит и ладаном пахнет!..

- И то пошутил: тебя испытать хотел! Так, говоришь, ладно живу?..спрашивает барин...

- Что говорить,- подбавил Петр Кирилыч,- не то, что у нашего брата: в одном углу скамья, в другом свинья, ни тебе сесть, ни тебе съесть...

- Хи... хи... хи...- засмеялся барин, - ну если тебе у меня нравится, так давай мы с тобой с седнишнего дня положим заклад: останешься ты у меня в услужении, ни руками, ни ногами тебе работать будет не надо, пить, есть будешь со мной, сколько влезет, а вся работа будет у тебя... на языке...

- Что же это за работа такая?..- удивленно спрашивает Петр Кирилыч.На языке... легко сказать!..

- Да работенка не тяжкая, Петр Кирилыч... не больше, чем... у попа... говорю, что всё дело тут в языке, а объяснить, пока не согласишься, всего не могу...

- Вота!..

- Понял?..

- Как не понять,- радостно отвечает Петр Кирилыч,- выходит всё так, по-моему, что вы меня для-ради повадки как бы берете...

- Для повадки мне, Петр Кирилыч, Фегинья пятки чешет... да что тут много толочь, ровно по делу: там будет видно... тебе же всё равно: лишь бы спина не трещала!..

- Оно, конечно, ежели скажем...

- Значит, согласен? - хитро уставился барин в Петра Кирилыча.

- Э... э, да что тут голову зря забивать, согласен!..- сказал решительно Петр Кирилыч.

- Ладно, - говорит барин, загнувши на руке палец,- только при этом самом закладе должен быть один уговор .

- Ну-к что ж!

- А уговор, Петр Кирилыч, такой: будешь у меня жить в услужении - чур, ничему не удивляться!..

- А если что, барин, через край удивительно будет?..

- Ни в коем разе нельзя, у меня порядки по дому и само житье чересчурные. Так чур?..

Хотел Петр Кирилыч сказать, чтобы барин дал ему денек на размышление, да язык сам заболтал:

- Чур, барин, чур!..

- Ну, вот и ладно: чур-чур, расчур, еще раз перечур! Теперь, Петр Кирилыч, если бы ты и вздумал отказаться, так это никак невозможно... потому - сильнее всякой расписки... Ну, теперь давай-ка чайку попьем...

- Чай, барин, пить - не дрова рубить!.. - Хлопни на дверь три раза в ладоши!..

Хлопнул Петр Кирилыч раз, хлопнул два, ничего удивительного не вышло, никто на его хлопок не отозвался, да и сам-то он вроде как своих хлопков не слышит...