Сервер и дракон - [39]

Калле подошел так близко, что Яакко почувствовал приторно-сладкий запах табака и перекрывающий его смрад немытого тела. В красных глазах горело безумие.

– Но ты заявился сюда и все испортил.

Яакко не успел увидеть нож. Он прорвал его футболку и огненной дугой прошелся по ребрам. Яакко прикусил язык от боли и почувствовал, как рот наполняется кровью. В глазах помутилось, и он упал на одно колено.

– Я не мог сделать этого в воде, потому что она видела. Не мог позволить тебе утонуть – тогда она заполучила бы тебя. Но здесь она нас не видит, здесь, в роще Эйо… – Калле навис над ним, запрокинул ему голову костлявой рукой, приставил к горлу холодное лезвие.

Пальцы Яакко нащупали камень, круглый и гладкий, как яйцо, идеально легший в ладонь. Не думая, он размахнулся. Удар пришелся вскользь, но старик упал, потеряв шапку. Тонкие грязные волосы слиплись от крови. Калле неподвижно лежал на болотистой земле, нога ритмично подергивалась, как умирающая рыба.

Яакко выкинул камень и сплюнул кровь. А потом бросился бежать. Он забежал в домик, чтобы взять ключи, бумажник и мобильный телефон, и побежал дальше. Рана на боку болела, но футболка прилипла к коже, и кровь почти не текла. Надо было звонить в полицию. Или в «Скорую». Или Рейну в офис. Или хоть кому-то.

Уже почти стемнело, и ему пришлось остановиться на тропинке к пешеходному мосту, который соединял Ахтоланниеми с материком, и посмотреть на светящийся экран. Связи не было, ни одной палочки. Яакко выругался и пошел дальше.

Мост представлял собой узкую V-образную конструкцию из дерева и металла. Ветер усилился, и море разбушевалось, оно билось о металлические перила так, что мост звенел, как колокол, звук распространялся по нему как по слабым пружинам, которые использовали на уроках физики в школе.

От первого же удара волны он потерял равновесие на мокрых досках. Второй был похож на игривую пощечину, и он упал на колени, схватившись за перила побелевшими пальцами. Выплюнул соленую воду. Волны щетинились, как злые собаки.

Наверное, можно вплавь. Расстояние небольшое. Он бы справился.

Он посмотрел, как черные языки воды лижут стометровый мост, и повернул назад. Выйдя на берег, он ощутил, что что-то не так. Ощупал карманы и понял, что ключи от машины пропали.

Вернувшись в летний домик, он запер дверь и сел за кухонный стол. Растирал руки и ноги, смотрел в окно. С одежды капала вода. Вечернее небо выглядело неправильно. Яркая акварельная полоса, которая всегда полыхала над горизонтом в это время, исчезла. Небо затянуло темно-серыми тучами. Нужно было согреться. Сауна, вот что.

Он порадовался, что не выстроил традиционную сауну в отдельном здании у самой воды, а устроил ее в самом летнем домике. При мысли о том, чтобы снова выйти на улицу, он вздрогнул. Он разделся, набил печь дровами и зажег ее. Потом сел на кафельный пол, ожидая, пока дрова прогорят. В сауне было безопасно. Ему казалось, что он сидит внутри собственного черепа.

После второго выгорания Яакко хорошо представлял себе, как это работает. Сначала исчезает ощущение того, что ты есть. Затем кратковременная память.

А потом появляются галлюцинации.

Предыдущие месяцы вспоминались плохо. Привлечение второго раунда венчурных инвестиций, бесконечные совещания, слайды презентаций, моргающие, как глаза. Он завел роман с Минной, просто чтобы в жизни было хоть что-то еще, но он тоже оказался коротким и безумным, как жизнь таблетки аспирина в стакане воды. IPO стало последней каплей. Яакко помнил ужасный момент на заседании правления, когда вдруг понял, что смотрит на стену враждебных лиц и не представляет, что должен говорить.

Может быть, все зашло дальше, чем думал. Была ли эта женщина настоящей? Был ли Калле настоящим? Он не мог заставить себя вернуться на полянку в темноте и посмотреть, что случилось со стариком. При одной мысли об этом он вздрогнул. «Утром. Я сделаю это утром».

Когда печка раскалилась, Яакко взобрался на верхнюю полку, взял деревянный ковш и плеснул на печку воды. Промыл рану на боку: это оказался просто поверхностный порез. Когда он смыл запекшуюся кровь, вытекло немного свежей. От вида красноватой воды, текущей с полки, закружилась голова.

«Я схожу с ума. – Он зажмурился. – Я останусь здесь. У себя в голове. Пока реальность не вернется».

Открылась дверь, и в сауну проник холодный воздух. Яакко открыл глаза: вошла женщина.

В отсветах печного огня она уже не казалась бледной: кожа ее покраснела и казалась выпеченной из красной глины. Тело у нее было молодое, с тяжелой, круглой грудью. Холмик лобка покрывали темно-золотые волосы. А лицо у нее было лишено возраста. На крупном носу виднелись веснушки, как золотые крошки.

Против собственной воли Яакко ощутил возбуждение, смешанное с паникой. Это придало желанию остроту, какой он не чувствовал с тех пор, как был подростком. Не говоря ни слова, женщина встала рядом с ним на колени и стала мыть ему спину. Полила голову теплой водой, помассировала плечи. Даже в сауне пальцы ее были холодны, как морская вода.

– Маленький человек, – сказала она, – с маленькими желаниями. Тебе будет хорошо в морском лоне.