Сервантес - [17]

…Но политика мало заботит юного Сервантеса. Дон Мигель продолжает постигать науку под руководством маэстро де Ойоса.

В 1568 году произошел загадочный, но очень похожий на очередную любовную историю случай с сестрой Мигеля, доньей Андреа. Некий итальянский дворянин Хуан Франсиско Локадело 9 июня в присутствии доньи Андреа и писца Франсиско Ортиса составил бумагу, в которой говорится, что «находясь в неоплатном долгу и будучи очень обязан сеньоре донье Андреа де Сервантес, дочери Родриго де Сервантеса, жителя данного города и королевского двора (Мадрида. — А. К.), а также потому, что, находясь на этой земле (то есть в Испании. — А. К.), вдали от своей родины, я страдал болезнями, которые оный сеньор лечил, а она, так же как и ее отец, ухаживала за мной, за что я очень признателен и чувствую необходимость отблагодарить и вознаградить все эти труды и старания».

Вознаграждение было весьма и весьма существенным и состояло из длинного перечня различных дорогих предметов, который прилагался к документу. К этому была добавлена еще и сумма в 300 дукатов^{48} золотом, по тем временам сумма огромная. Далее следуют новые благодарности донье Андреа за «многие другие добрые дела» («por otras muchas buenas obras»), и отмечается, что эти дары составят ее приданое и помогут ей выйти замуж. В дарственной в весьма учтивой и корректной форме оговаривалось, что полноправно распоряжаться этими дарами может только сама донья Андреа.

Этот удивительный документ породил различные догадки. Некоторые полагают, что столь щедрый дар является лишь откликом на «мистическое побуждение и неизъяснимую привлекательность доньи Андреа». Так считает Франсиско Наварра-и-Ледесма. Но не странно ли вдруг и так щедро одарить юную девушку за одну ее «неизъяснимую привлекательность»?

Другие исследователи полагают, что это плата за медицинские услуги отца и усердие дочери в лечении заболеваний, о которых упоминает даритель. Об этом пишет Эмилио Котарело. Но в таком случае почему «дарами» было запрещено пользоваться самому Родриго де Сервантесу?

Известный сервантист Перес Пастор считает, что оказанные благодеяния должны помочь девушке выйти замуж, сыграв роль приданого. Но донья Андреа так и не вышла замуж и много лет спустя. Скорее, это больше похоже на откупную, так или иначе, благодаря этим дарам материальное положение семьи Сервантесов улучшилось.

В это время получают трагическое завершение события, связанные с наследником престола: находясь в заключении, принц дон Карлос отказывался принимать пищу, что вкупе с психическим заболеванием привело к его смерти 24 июля 1568 года. Эта странная смерть, как и само пленение принца, вызвала множество слухов. А еще раньше, 5 июня, герцогом Альба, который командовал испанскими войсками, подавлявшими восстание в Нидерландах, были казнены графы Эгмонт и Горн, руководители аристократической оппозиции. Эта новость, дойдя до Мадрида, усилила кривотолки о связи дона Карлоса с мятежниками в Нидерландах.

На смерть инфанта ученики городской школы должны были сочинить памятные стихи. Позднее маэстро Лопес де Ойос по распоряжению муниципалитета издаст их в «Реляции», посвященной безвременно усопшему принцу. Скорее всего, там были и стихи Сервантеса, но книга, к сожалению, до нас не дошла.

Год 1568-й был в Испании «урожайным» на смерти вельможных и коронованных особ. Вслед за наследником престола, 3 октября того же года, скончалась королева Изабелла де Валуа. Еще с предыдущего года она была подвержена частым обморокам. Хрупкая от природы, до срока выйдя замуж, она была вынуждена подчиниться суровому этикету королевского дворца Эскориал. Королева впадала в непонятную грусть и плакала, сама не зная отчего. Однажды с ней случился обморок, длившийся более часа. Тяжело протекала беременность королевы. Боли в почках, рвота и жар усилились в последние недели перед смертью. Плохие медики довершили дело. Случился выкидыш, затем агония. Через два часа она скончалась.

Королеву должны были похоронить в монастыре Босоногих Королей. Муниципалитет поручил Лопесу де Ойосу подготовить необходимые в таких случаях стихи, которые позднее будут изданы в «Истории и реляции… болезни, смерти и похорон дочери Екатерины Медичи». Маэстро разделил труд со своими наиболее успевающими учениками. В томе наряду с описанием траурной панихиды содержались стихотворения на латыни и кастельяно,^{49} среди которых четыре принадлежали Мигелю де Сервантесу. Книга появилась в продаже в 1569 году. Примечательно мнение Лопеса де Ойоса о своем воспитаннике: «Первая эпитафия в виде сонета с кастильской коплой (copla) написана Мигелем де Сервантесом, моим любимым учеником».

Высказывание авторитетного Лопеса де Ойоса о Сервантесе как «любимом ученике», стало классическим определением меры раннего и глубокого таланта Сервантеса. Астрана Марин солидаризируется с ним: «Эти стихи… выявляют поэта изысканного и утонченного, начитанного, искусного в сочетании образов…» Он полагает, что подобные сочинения были бы сложны даже для зрелого и опытного поэта, не говоря уже о том, что написать лучше в столь юном возрасте не смог бы никто. Астрана Марин делает вывод: «Нет нужды в документальном подтверждении, чтобы считать, что Сервантес, будучи двадцатиоднолетним юношей, стяжал в Мадриде славу молодого выдающегося (extraordinario) поэта…», что «в городской школе он был номером один, возможно с функциями ассистента профессора…».