Серия Киллмастер автора Джека Кэнона - [16]

Ник улыбнулся. «Не каждый день приходится ездить в лимузине босса. Спасибо».

"Вы заслужили это." Сигара внезапно вылетела в воздух, указывая налево от Ника. «Кто-то еще хочет вас поблагодарить. Я подумал, что сейчас самое подходящее время».

Ник повернулся. Рядом с ними находились трое человек. Ник узнал мужчину в центре. Представитель Карл Ганичек, председатель комитета Конгресса по иностранным делам. Двое с ним были незнакомцами, но не требовалось натренированного глаза, чтобы разглядеть «Секретную службу», написанную на них.

Ник прогнал биографию этого человека через свой мысленный компьютер. Ганичек был одним из двух сыновей, рожденных от родителей польско-американского происхождения. После восстановления Польши в конце Первой мировой войны семья переехала туда, чтобы помочь с восстановлением. Отец Ганичека довольно быстро поднялся по политической лестнице, и этот подъем был резко оборван нацистским вторжением.

Затем семья бежала в Англию, присоединилась к правительству в изгнании и ожидала, смогут ли союзные державы спасти их государство. Но по мере того, как война прогрессировала и сама Англия подвергалась нападению, отец Ганичека наконец признал поражение и вернулся в Соединенные Штаты. Только брат Ганичека остался вести бой. Он присоединился к военной разведке в Англии и в конце концов был выслан в Польшу. Больше о нем никто не слышал.

После Перл-Харбора Ганичек присоединился к военным действиям США, взяв на себя обязанности специалиста по языку в войсках, продвигающихся в Центральную Европу. Он надеялся принять участие в освобождении его родной страны союзниками, но почести взяли на себя русские. После войны Ганичек вошел в Польшу. Он потратил три года, пытаясь попасть в послевоенный механизм и пытаясь выследить своего брата. Оба проекта проваливались на каждом шагу.

Когда всем стала очевидна советская стратегия «освобождения», Ганичек наконец отказался от борьбы. Он вернулся в Соединенные Штаты и провел несколько лет, как он выразился, «размышляя о событиях, которые я не мог контролировать». Потребовалась автомобильная авария в пятидесятых годах - авария, унесшая жизни обоих его родителей и почти его собственная - чтобы наконец избавить его от личного поражения.

Ганичек хотел иметь голос в европейских делах, и он пошел на это. Он баллотировался в Конгресс, преодолев антикоммунистическую волну пятидесятых, и был избран. Он выполнил свои обязательства, оставаясь, даже после ухудшения маккартизма, стойким антисоветским присутствием в Конгрессе. Он также был признан мастером законодательства в области иностранных дел. Он уже приближался к своему седьмому сроку - это был молот демократов, на вес которого всегда можно было рассчитывать - даже республиканские режимы - когда дело касалось вопросов советской политики.

Физически Ганичек был совсем не таким.

потрясающим, пять футов девять дюймов, уплотненный циклон чистой решимости. У него были слегка славянские черты лица, стройные, но округлые, с тонкой струйкой седых волос, отбегавших от лысеющего черепа. Казалось, все его лицо прижалось к очкам в металлической оправе.

В эпоху телевизионных кампаний он был совсем не фотогеничным. Глубокие шрамы от аварии прорезали его лицо, как дорожную карту. Но его избиратели явно меньше заботились об этом. Для них шрамы были лишь напоминанием о том, насколько глубоки были его обязательства.

Ник кивнул в знак приветствия, когда мужчина подошел к нему. Это была рука с железной хваткой, захватившая его собственную.

«Возможно, сейчас не лучшее время», - раздался звонкий голос. «Но я просто хотел поблагодарить вас за то, что вы сделали».

Ник пожал плечами, коротко улыбнувшись, когда мужчина покачал рукой. То, что на первый взгляд выглядело жалкой скромностью, на самом деле было приглашением Ника к Хоуку, чтобы он взял на себя инициативу в разговоре. AX был известен только нескольким людям, и Ник не собирался быть первым, кто это упустил.

Хоук взял на себя инициативу. «Это Меркьюри, мистер Конгрессмен. Думаю, вы поймете, если мы не будем идентифицировать его дальше».

«Конечно», - кивнул Ганичек. «Мне не нужны подробности. Достаточно знать, что вы были ответственны за освобождение нескольких моих соотечественников. Президент сказал мне, что это не первый раз, когда вы выполняете такую ​​миссию. Я просто хотел поблагодарить вас лично. Как человек, который там жил, я хотел, чтобы вы знали, сколько значили ваши действия. Вы - заслуга ЦРУ и герой для всех, кто ценит права человека ».

«Это моя работа», - ответил Ник и усмехнулся. «Но небольшое признание никогда не повредит. В следующий раз я запомню ваши мысли, сэр. Я ценю ваше обращение ко мне».

Конгрессмен излучал одобрение. «Удачи, молодой человек. Я знаю, что вы, должно быть, устали, поэтому я больше не буду отнимать у вас время». Он кивнул Ястребу и ушел, его сторожевые псы послушно последовали за ним. Ник и Хоук позволили остальным уйти, прежде чем повернуть и направиться к ожидающему лимузину.

"Почему такая престижность?" - спросил Ник. «Обычно вы не идете на такое большое разоблачение».

Хоук вытащил сигару из стиснутых зубов и выпустил густой столб дыма в утренний воздух. «Президент намекнул, что был бы очень признателен, если бы я немного нарушил правила, по крайней мере, в том, что касается Ганичека».