Серьги с алмазными бантами - [47]

– Я просил его сообщить, если появятся новости о князе Василии Черкасском, – отозвался Щеглов и уточнил: – Разрешите прочесть?

Ромодановский кивнул:

– Да ты читай здесь…

Данила Михайлович скучал по своей прежней кипучей жизни, в полку ему не хватало размаха, и письмо от предводителя уездного дворянства явно заинтриговало его. Щеглов распечатал конверт.

Барон писал:

«Уважаемый Пётр Петрович!

Выполняя наши договоренности, сообщаю, что при расследовании известной Вам истории мною открыты два дела: первое – об убийстве князем Василием Черкасским няни Тамары Вахтанговны, а второе – об исчезновении княжны Елены.

Как Вы и предполагали, дворецкий из Ратманово был осведомлён о месте пребывания княжон и графини Апраксиной. Я встретился с сей почтенной дамой и уговорил её написать заявление о случившемся в поместье убийстве. Я сделал запросы и в Петербург, и в Москву, а также в Министерство иностранных дел для выяснения местопребывания подозреваемого. Ответы оказались неутешительными: мне сообщили, что князя Василия в обеих наших столицах нет, к тому же со службы он уволен.

Я объявил его в розыск, но боюсь, что уже поздно: ведь у преступника имеется на руках дипломатический паспорт, так что князь Василий может проживать как в России, так и за границей. Мне сообщили, что последним местом его службы по линии Министерства иностранных дел была Англия, но и во Франции он тоже подолгу жил.

Что же касается княжны Елены, то после отъезда из Ратманово от неё так и не было известий. Запросы мною везде разосланы, но ответы на них – отрицательные.

Если вдруг что-то изменится, я обязательно сообщу.

Желаю Вам здоровья и благополучия и прошу передать мой нижайший поклон князю Даниле Михайловичу.

Ваш барон Тальзит».

Щеглов сложил письмо и тут же наткнулся на выжидающий взгляд Ромодановского.

– Барон вам поклон шлёт, – заявил Щеглов и протянул Даниле Михайловичу письмо. – Одно хорошо: хотя бы дело об убийстве в Ратманово открыто…

Продолжать не имело смысла: Ромодановский уже углубился в чтение. Поручик молча ждал.

– Ну, вот видишь, Петруша, барон всё сделал, как нужно, и, если теперь этот Василий где-нибудь мелькнёт, его сразу задержат, а там пусть суд решает.

– Да не мелькнёт нигде этот негодяй, – отозвался Щеглов, – не такой он простак, чтобы по имениям прятаться. Если его нет в столицах, значит, его нет и в стране. Уехал он заграницу. Только вот куда?

– Тальзит пишет, что князь Василий долго жил в Англии, значит, знает, как там надёжно спрятаться, – напомнил Ромодановский.

– Зато в Париже у него – жена и тёща, – возразил Щеглов.

Закрутив седой ус в кольцо, князь надолго задумался, но в итоге со своим адъютантом не согласился:

– Нет, голубчик, с такой роднёй князю Василию теперь знаться ни к чему. Вспомни, сколько он своей тёще должен. Негодяй же не подозревает, что после бегства Франсуазы его векселя нам достались. Тёща ему об этом точно не сказала. Имущество Бельских они заполучить не смогли, зато князь Василий захватил наследство своего племянника и им он с дамами Триоле точно делиться не будет. Не поедет Черкасский в Париж, в Англию он подался!

Щеглов не стал спорить, им сейчас что Англия, что Франция – обе были недосягаемы. Они с командиром служили в ополчении и стояли под Данцигом. О чём рассуждать, коли руки связаны? Ромодановский досадливо цыкнул и предложил:

– Ну, в Париж нам писать некому, а Англия – вроде бы русским союзница. Значит, посол наш там есть. Напиши-ка ты, Петя, нашему послу в Лондоне письмецо, попроси выяснить, не осел ли в английской столице князь Василий Черкасский.

– Есть, написать! – обрадовался Щеглов, но сразу же вернулся с небес на землю: – Да как же мы отсюда такое письмо отправим?

Данила Михайлович успокоил:

– Ты напиши, а я со штабным пакетом переправлю в Министерство иностранных дел. От своего имени добавлю, что прошу доставить послание в Англию.

– Так, может, от вашего имени и письмо написать? – предложил Щеглов. – Я подготовлю его, а вы подпишете.

Данила Михайлович согласился. Через полчаса письмо было готово, Ромодановский подписал его, а утром следующего дня отправил с пакетом в штаб армии, сопроводив личной просьбой переслать в Петербург в Министерство иностранных дел.

В сером особняке Министерства иностранных дел на Английской набережной чиновников осталось раз два и обчёлся. Теперь политика вершилась на полях сражений, и дипломаты следовали за армией. Из большого начальства в столице и вовсе никого не было, все высшие сановники отбыли с государем в Европу. Оставшимся дипломатам приходилось работать за двоих, а то и за троих. В одном из кабинетов второго этажа скрипели перьями два молодых человека в вицмундирах. Лица у обоих осунулись от усталости, разница была лишь в стойкости духа: если высокий кареглазый шатен ещё что-то соображал, то хрупкий, как девушка, сероглазый блондин с пятнами нездорового румянца на щеках совсем раскис.

– Послушай, Никита, этак и сдохнуть недолго! – воскликнул блондин, отбросив перо. – Когда же это кончится! Разве это служба?!

Кареглазый Никита поднял взгляд на приятеля и осознал, что тот находится на грани истерики – слишком уж чувствителен. Но что поделаешь, коли людей не хватает? Хотя и приятеля тоже было жаль.