Серьги с алмазными бантами - [41]

– Муж Элен геройски погиб, отводя опасность от императора. Я хотела бы как можно быстрее представить маркизу ко двору, чтобы потом она, благодаря красоте и прекрасному характеру, заняла подобающее ей место в Париже.

Все понимали, что Аглая неявно, но попросила о помощи. Ответ хозяйки дома оказался искренним:

– Можете на меня рассчитывать, – пообещала Доротея и усмехнулась: – Мы, иностранки, ещё покажем себя. Весь Париж будет лежать у наших ног!

Доротея посмотрела на Елену и предложила:

– Давай, раз мы образуем союз иностранок, перейдём на «ты». Мне так будет легче. Согласна?

Конечно, Елена согласилась. Она вообще не представляла, как сможет жить в чужой стране, и вдруг такой добрый приём, такое радушие! Елена даже забыла о всесильном Талейране. Прелестная Доротея и впрямь оказалась ключом к людским сердцам, и сердце маркизы де Сент-Этьен не стало исключением.

– Приезжайте ко мне завтра, – предложила Доротея. – Я познакомлю Элен с дядей.

– Спасибо, дорогая, но давай сделаем это чуть позже, – отказалась мадам Ней. – Завтра я рассчитываю на приглашение от императрицы Жозефины.

Глава пятнадцатая Императрица Жозефина

Наутро прибыло послание от Жозефины, императрица приглашала «милую герцогиню вместе с её новой подругой» на ужин с танцами.

Аглая прочла письмо и с удовольствием заметила:

– До чего же мила наша Жозефина – нежная и деликатная. А как я рада вновь поехать в Мальмезон! Но, дорогая, путь неблизкий, так что придётся начать сборы прямо сейчас.

На сей раз Елену нарядили в тёмно-синее вечернее платье с шитой золотом каймой по подолу.

– Прекрасно! – похвалила Аглая и поторопила: – Экипаж у крыльца. Поехали.

Путь и впрямь оказался долгим: сначала они ехали через весь город, а потом оказались среди идиллической природы – полей и лесов. Аглая дремала, убаюканная мягким покачиванием кареты, а Елену всё не отпускали тяжкие думы. В очередной раз спрашивала она себя, правильно ли поступила, пообещав Арману принять его наследство. То ей казалось, что всё по закону – ведь она выполняет последнюю волю мужа, то становилось страшно, что обман раскроется и позором ляжет на благородное имя рода де Сент-Этьен. Так и не найдя успокоения, Елена прикрыла глаза в надежде подремать, но вдруг поняла, что карета остановилась. В окно были видны аллея из фигурно постриженных кустов и очаровательный трехэтажный дворец.

Мальмезон походил на старинный ларчик. Скульптуры, венчающие пилястры, два флигеля с круглыми окошками под крышей и широкое стеклянное крыльцо – всё смотрелось изящно и гармонично.

– Какая прелесть! – восхитилась Елена.

– Это дом любви, моя дорогая. Что бы ни говорили о втором браке императора – своё сердце он оставил здесь, – вздохнула Аглая.

Один лакей подбежал, чтобы открыть дверцу кареты и помочь дамам выйти, второй распахнул перед ними широкие стеклянные двери и принял ротонды. Высокий благообразный дворецкий обратился к мадам Ней:

– Ваша светлость, государыня ждёт в малой гостиной, прошу вас и вашу спутницу следовать за мной.

Он прошествовал по длинному коридору и постучал в украшенную позолоченной резьбой белую дверь.

– Входите, пожалуйста, – прозвучал нежный, на удивление молодой голос.

Дворецкий распахнул дверь и доложил:

– Ваше императорское величество, прибыли герцогиня Эльхингенская и маркиза де Сент-Этьен.

– Проходите, располагайтесь, – пригласила очаровательная брюнетка с мягким взглядом больших тёмных глаз. Оказалось, певучий голос принадлежал именно ей.

Елена слышала, что императрице Жозефине сейчас около пятидесяти лет, но просто невозможно было поверить, что этой миловидной даме в светло-лиловом атласе больше тридцати.

– Аглая, как я рада, что вы наконец-то вернулись! Представьте свою спутницу и садитесь к столу, – улыбнувшись, предложила императрица.

Она опустилась кресло, обитое гобеленом, повторяющим рисунок росписи на стенах, и жестом предложила сесть гостьям.

– Ваше императорское величество, позвольте представить вам маркизу де Сент-Этьен… – Аглая коротко рассказала печальную историю своей подруги и, хорошо зная доброту императрицы, подбирала слова так, чтобы задеть благородные струны её души. Расчёт оказался верным: Жозефина растрогалась.

– Примите мои соболезнования, дорогая. Я любила Армана, как сына. Мне очень, очень жаль! – Глаза императрицы подёрнулись влагой.

Словно в ответ, по щекам Елены побежали слёзы.

– Простите, ваше императорское величество, я ещё никак не привыкну к этой утрате, – всхлипнув, объяснила она.

– Не нужно извиняться, мы все вас понимаем. Помнится, император говорил, что хочет воздать вам должное. По-моему, сейчас самое время! Его величество работает в кабинете, и, если он согласится меня принять, я побеседую с ним о вас. Подождите здесь, – сказала Жозефина и, ободряюще улыбнувшись Елене, вышла.

Императрицы не было почти час, Елена и Аглая, давно исчерпавшие все темы для разговоров, устало молчали. Наконец дверь отворилась и вошла сияющая Жозефина.

– Всё в порядке, дорогая, его величество не только подпишет указ о назначении вас опекуншей при вашем будущем ребёнке, но и передаст вам всё имущество пяти тёток Армана, не оставивших наследников. Во времена Директории эти имения отошли в казну, а перед последней военной кампанией по приказу императора спорное имущество было выделено и подготовлено к передаче маркизу де Сент-Этьену, однако Арман так и не успел ничего получить. Теперь всё по праву отойдёт его законным наследникам: вам и будущему ребёнку. Указы привезут завтра в дом герцогини.