Сергей Савельев. Диалоги с гением - [6]

На этом построена масса вещей. Попмузыка. Это чистый паразитизм на подогреве инстинктов.

Амиран Сардаров: Гениальность спортсмена ― такое бывает?

Сергей Савельев: Мышечная, конечно. Есть люди, которые имеют очень быструю реакцию. В мозге также представлены мышечные центры управления движением. И гениальность спортсмена, безусловно, есть. И они действительно умеют делать то, что не умеют другие. Тот же Зидан, когда он своей кривой ногой непонятно откуда бил по мячику и тот летел куда нужно.

Конечно, есть таланты. И они точно также морфологически представлены. Не обязательно, чтобы человек думал о чем-то. Он может просто управлять своей мускулатурой. Это поле в мозге. Такое большое и совершенное, что он переигрывает всех других. И как только появится церебральный сортинг, так начнем отбирать спортсменов, победим на всех олимпиадах.

Амиран Сардаров: Что может помешать внедрению в массы ЦС? Например, религиозные деятели и группы людей, борющиеся за «права человека». Кстати, вас часто называют фашистом.

Сергей Савельев: Пусть называют. Но в чем фашизм? Наоборот, я во всех книгах четко и ясно всегда пишу, что индивидуальная изменчивость мозга значительно перекрывает расовую.

Амиран Сардаров: Они прямо закипают, когда вы про это говорите. Все те, кто верят во что-то.

Сергей Савельев: Верьте во что угодно. Но их же не злит, что один синтоист, другой верит в ислам, третий в христианство, четвертый в иудаизм. Проблема заключается в том, что не только я раздражаю. Есть много разных религий. Их не любят также, как и меня. Для них все равно, потому что религия это всегда нетерпимость. Религия по своей аксиоматике нетерпима.

Амиран Сардаров: Но при этом написано, что «надо подставлять вторую щеку».

Сергей Савельев: Такие сказки всегда есть.

Я наоборот пишу, что какой там расизм. В книге «Изменчивость и гениальность» я ясно пишу о том, что негр, китаец и белый могут договориться друг с другом в тысячу раз быстрее, если их мозги будут одинаковы по структуре. Нежели два белых, два китайца и два негра. Потому что индивидуальная изменчивость во много раз перекрывает этническую изменчивость. Вопрос конкретных людей, которые начинают договариваться. Расовые проблемы высосаны из пальца. Индивидуальная изменчивость черных, желтых и белых перекрывает расовые различия. Они есть, но в каждом конкретном случае нужно решать ― есть ли они? Может быть белый с огромным мозгом, а может быть белый микроцефал, у которого мозги вообще не работают, что мы сейчас часто и видим. Потому что африканцы приезжают в Европу, ничего там не делают и отлично живут. У кого мозгов то больше? Кто социально оказывается более адаптивным и эффективным, не работая, размножаются? Североафриканцы. Без образования, без культуры, без всего. И они вытесняют. Юг Франции уже весь. Вот, пожалуйста, примеры. Где тут и чей тут расизм?

Я говорю о другом, что индивидуальная изменчивость мозга является ключевым в понимании этого дела. В любом человеческом контакте надо ориентироваться на это. Потому что подружиться между собой могут люди разных рас и наций, если у них мозги организованы одинаково. Если мозги устроены по-разному, то даже внутри одной этнической группы они никогда не договорятся, что мы видим сплошь и рядом. Конечно, для этого вначале надо убрать простые инстинктивно-гормональные проблемы, размножение, еду и доминантность.

Я как раз рассказываю о механизмах, лежащих в основе расового единства. О том, что индивидуальная разница по мозгам намного важнее любых расовых отличий. Нам может не нравиться человек с таким цветом кожи, но все равно у него мозги при вскрытии такие же по цвету. Вопрос в том, какими именно мозгами он обладает.

Амиран Сардаров: Но все равно ведь у многих рас и национальностей нет научных гениев.

Сергей Савельев: Я специально бывал на Амазонке у аборигенов. Вы думаете, там гениев нет? Интересно, если запустить туда нашего «высокодуховного» пузана, то, сколько он там протянет? Он там не выживет. Они там в своих джунглях каждый день изобретают такое, что нам и не снилось. Там не менее сложно. Там нет канализации, мягкой бумажки для задницы, там нет готовой еды. Им приходится заниматься «творческой» деятельностью, прилагая такие же усилия, как какой-нибудь ученый в институте. Мозг работает напряженным образом, выполняя повседневные задачи. Причем они, зачастую, бывают весьма творческими. И у них там есть отличный критерий: если ты сегодня не подумаешь, как следует, то завтра уже может не наступить. Если наш инженер может расслабиться, дескать «ну ладно, украду, слегка подрихтую и поставлю на свою ракету», то там такого нет. Если не придумал, как добыть еду, то завтра сдохнешь.

Другое дело, что тысячелетия эволюционного отбора, конечно, потребуют создания особой среды для того, чтобы раскрыть эти возможности в привычном нам обществе. Но наше общество для него такое же дикое, как и для нас его.

На этом была построена знаменитая история. О том, что вот у нас культурный отбор, мы люди цивилизованные, а это все дикари. А когда посмотрели мозги, то выяснилось, что они одинаковые. Тихий вопрос из зала: ребята, что же получается, «культурное развитие» Европы на вас ни черта не сказывается? И все заткнулись. Это было в конце 19-го века.