Сергей Есенин. Казнь после убийства - [78]

Со второго «очевидца» трагического события — Вольфа Эрлиха, сексота ЧК-ГПУ-НКВД — маска сброшена. И дело не столько в «специализации» осведомителя, сколько в его разоблаченных связях с сообщниками по заметанию следов преступления. Шапочное знакомство этого мерзавца и «поэта» было разукрашено в трогательную дружбу. Факты же такие фантазии опровергают. Когда в начале ноября 1925 года Сергей Александрович совершил свой загадочный «набег» в Ленинград, он даже не счел нужным встретиться с «Вовочкой». Обидевшийся полуприятель писал по этому поводу Есенину: «Хорош! Трое суток пробыть в Питере и не зайти, не известить».

Эрлих равнодушно прошел мимо трагедии, не посвятил «лучшему другу» ни одной стихотворной строки. Очевидно, потому-то он всегда избегал говорить о «До свиданья…», хотя именно эта псевдоэлегия десятки лет удерживала его на плаву известности. Патологически завистливый и мстительный, он не раз выражал в «эзоповских» стихах глубоко скрытую неприязнь к своему знакомому. Вот, к примеру, напомним, весьма многозначительные строфы одного из его опусов:

Я ничего не жду в прошедшем,

Грядущего я не ищу

И о тебе, об отошедшем,

Почти не помню, не грущу.

Простимся ж, русый!

Мир с тобою!

Ужели в первый вешний день

Опять предстанет предо мною

Твоя взыскующая тень!

Эрлих был горазд на кощунственные аллегории. Он даже зафиксировал (мы об этом говорили) последнюю минуту жизни Есенина в своем стишке «Шпион с Марса» (1928): «Но, когда последний человечий// Стон забьет дикарской брани взрыв, //Я войду, раскачивая плечи,// Щупальцы в карманы заложив». Не так ли картинно входил Вольф Иосифович в камеру пыток, где перестало биться сердце русского мученика?..

Без настоящего отступления история фальшивого стихотворения «До свиданья…» будет несколько отвлеченной и недосказанной. Стихотворение это вызвало недоумение уже у очевидцев последствий трагедии. Художник Василий Сварог, рисовавший мертвого поэта, не сомневался в его убийстве и назвал восьмистишие «странным». Выражали недоумение и другие современники.

Чего только не писали о загадочной исповеди! Одни, ссылаясь на Устиновых, адресовали ее Эрлиху, другие — Николаю Клюеву, третьи — литературоведу Виктору Мануйлову, четвертые… — и каждый по-своему умничал, не сообразуясь с элементарным здравым смыслом. А он подсказывает, — неужели перед «гробовым исходом» у Есенина не возникало других помыслов. и порывов, кроме как поэтически раскланяться с неназванным дружком? Неужели ему более не с кем и не с чем было проститься? Почему, допустим, его предсмертные слова (предположим это) обращены не к дорогой его сердцу истерзанной России, не к его последней любви, актрисе Августе Миклашевской, наконец, не к Богу — сегодня доказано, что он — автор дерзкого «Послания "евангелисту" Демьяну [Бедному]», направленного в защиту Иисуса Христа (см. далее). Масштабы поэтического мира и личности Есенина настолько огромны, что невозможно поверить в эту частную бытовую скороговорку.

Почему-то все писавшие о стихотворении «До свиданья…» не заинтересовались важнейшим исходным фактом: листок с «кровавыми» строками был передан в Пушкинский Дом 2 февраля 1930 года «через Г. Е. Горбачева», которому, в свою очередь, так называемый оригинал «подарил» литератор Владимир Измайлов. Последний, гласила молва, сразу же после смерти поэта побывал в гостинице и взял «на память» прощальное откровение.

Не стоит подробно говорить об Измайлове, малоизвестном беллетристе, влачившем тогда полуголодное существование и вряд ли подозревавшем о навязанной ему роли посредника. А вот на личности Горбачева остановимся подробнее, так как он выступал одной из ключевых фигур «англетеровского» злодеяния (полезно об этом напомнить).

Георгий Ефимович Горбачев (1897–1942) — заметный литературный критик 20-х — начала 30-х годов. Неистовый «красный Белинский», выносивший приговоры вульгарно-социологическою толка. Недавно в наши руки попал его «Личный листок» (под грифом «ЦК РКП(б-в). Учетно-распределительный отдел», 12 окт. 1925 года). «Дело» это хранилось за семью печатями. Извлечем из него вчера еще «совершенно секретное».

Горбачев родился, по его словам, «вне брака». «Имени и фамилии мать (акушерка О. Ф. Ладыгина. — В. К.), — признается он в «Автобиографии», ~ не называет. Усыновлен мужем тетки, штабс-капитаном морской артиллерии Е. П. Горбачевым». Рос без матери.

Безродным явился на свет, таковым и остался, если говорить о его отношении к судьбе России, всегда остававшейся для него мачехой.

Через пень-колоду окончил историко-филологический факультет Петроградского университета. В 1917-м примкнул к группе межрайонцев-интернационалистов во главе с Юрием Лариным (Лурье), отцом будущей (с 1934 г.) третьей жены Н. И. Бухарина. В начале июля того же года Горбачев был арестован. «Сидел (в «Крестах». — В. К.) вместе с Крыленко», — горделиво сообщал он, подчеркивая свою близость с позже известным ревтрибунальцем и прокурором. В сентябре был освобожден Керенским под денежный залог. Указывал, что после революции работал воспитателем детской колонии в Пермской губернии, во что невозможно поверить, — скорее, всего, выполнял какое-то секретное поручение.