Сергей Бондарчук - [6]
Он хотел вскрыть международные механизмы этой страшной, преступной авантюры. Ну да, счастье, что мы вошли в Берлин. Счастье, что все кончилось так, а не иначе. Счастье, оплаченное Жорами Бурковыми и Васями Шукшиными. А что было бы, если было бы? Говорят историки: в истории не существует сослагательного наклонения. Да, не существует. Но существует колоссальных размеров международное преступление, на которое, конечно, мы еще как-то привычно смотрим: да, побежали люди — пятьсот человек, четыреста убили, сто остались. Сто остались, их дополнили свежими, и пошли дальше, дальше, дальше, и так вот победили. А там же каждый — человеческая личность. Каждая отдельная судьба — это Божий мир и Божий промысел, которого больше нет. Конечно же, это преступление, это страшное преступление тех, кто развязал, и тех, кто допустил то, что развязалась война.
Сергей Федорович трагичен не только потому, что не случилось снять то, что он хотел, и то, что он мог снять. Но и потому, что он по-настоящему чувствовал свою душевную, внутреннюю не просто привязанность, но и обязанность снять то, что он хотел. Слава Богу, Саша Шакуров снял «Фауста», потому что это соразмерный масштаб Сашиному сознанию. Так важно прожить жизнь в соразмерном тебе масштабе. В России это, к сожалению, почти никогда не у кого не получается. А почему? Понять невозможно.
Вот пишут какие-то заключения: «нет, это зритель не пойдет», «это зритель не поймет…» Ой, все зритель понимает! Не понимают люди, у которых и в душе, и в сердце отсутствие соразмерности этих масштабов. Они не понимают, с кем они имеют дело. Они абсолютно не понимали, кто такой Бондарчук. Или, например, страшная, драматическая история с пятым съездом. Я на этом съезде был и был там, конечно, на стороне тех, которые понимали, чтото, что начавшуюся перестройку остановить совершенно невозможно. И я был благодарен перестройке и всему, что происходило, с точки зрения того, что на моих глазах падала эта действительно империя зла. Империя чудовищного зла из КГБ, из доносов, из стукачества, из того, что каждый был на каком-то учете личной подозрительности.
Выбор цели
Все время нас проверяли на верность партии и правительству. И конечно, я понимал, как катится съезд и как высвобождается эта энергия, которая все время была сжата под диким прессом. Вот посмотрите, любое преобразование в России всегда связано с тем, что нужно кого— то уничтожить. И стали уничтожать Сергея Федоровича Бондарчука. Уничтожать на словах, не понимая, что они говорят ровно то же самое, что говорят, к примеру, бабушки, сидящие у подъезда: «Он много о себе воображает. Какую юбку сделала, в какой собольей шубке ходит». Это же те же самые бабкины рассуждения о том, что наконец нашли виноватого. Что вроде как это Бондарчук виноват в том, что все вокруг были несчастны.
Это, конечно, чушь, но, тем не менее, это был итог всей этой огромной «работы», который, конечно, произвел на Сергея Федоровича оглушающее впечатление. Как внезапный камнепад откуда-то сверху, который раздавил бы любого человека насмерть. Но не Сергея Федоровича. Что это было на пятом съезде? Конечно, когда у тебя с груди сняли огромную, тяжелейшую плиту, которая давила тебя, — это было счастье. Но в момент снятия этой плиты — такого неуважительнейшего по отношению к тебе давления — у тебя ежедневно, ежечасно, постоянно возникает необъяснимая эйфория — надо немедленно кого-то найти и наказать. Это была наша общая
Выбор цели
безобразная глупость, когда мы неуважительно и оскорбительно говорили, например, о Кулиджанове. Да, нам как-то всех людей, которые снимали не то, что лежало на полке, доставляло удовольствие оскорбить. Это нелепо, и странно, и дико. Кстати, это очень похоже на нынешнюю ситуацию, когда всплеск общественной активности вызвал странные результаты. Когда все, например, накинулись на Говорухина, как будто он просто слабосоображающий дебил, по неразумению или подлости попавший в ту историю, в которую он попал. Да нет, Говорухин очень зрелый, очень мужественный и очень умный человек, и он отлично знает, что он делает.
Степь
И не нужно его учить, и не нравится Говорухину нравиться тому, кому он сам не хочет нравиться. Поэтому он хочет нравиться только своей совести, только это ему важно. И он делает то, что он делает. Какое безобразие и какую глупость мы допускаем по отношению, там, к тому же самому Африке (Сергею Бугаеву. — Прим.). Его сделали самым страшным человеком, из-за которого все беды сейчас и случились. Мы нашли виноватого! Ну, какой же он виноватый? Он взрослый человек, он понимает, что он делает. Странные у нас были методы, очень странные…
Или, допустим, умный, тонкий, хороший человек искусствовед Артемий Троицкий. Ну, нарядился он, скажем, гандоном, и в виде гандона он произнес какие-то разоблачительные речи. Это как бы уже априорно хорошо. Во всяком случае, я никогда в жизни не стану учить его, какой костюм надевать на те или иные мероприятия. Но объявить главным гандоном Африку, благодаря которому якобы в стране начался неуправляемый ужас, тоталитаризм, — это безумие! Или Чулпан Хаматова тоже враг народа! Понимаете? Нашли врага народа. Она снялась, например, в каком-то ролике. Все! Враг народа! Чулпан Хаматова одна делает столько, сколько не делает никакое, самое прогрессивное правительство.
