Сергей Бондарчук - [4]
Понимаете, это же все не компьютер, это же все не агентство по подбору натуры. Это собственные ноги, глаза, разум, душа великого художника. Конечно, мы ничего не понимали. Мы все время, да и до сих пор находимся в состоянии всеобщей подозрительности друг к другу. «Ну, конечно, если бы на меня работали восемь заводов… Конечно, если бы у меня в кабинете стояла государственная „вертушка“ — телефонная связь лично с Никитой Сергеевичем Хрущевым, то и я бы мог…» А никакого «и я бы мог…» не было бы. Никто бы ничего подобного не сделал, сохранив в себе при этом ясный, здравый смысл.
Он же — Сергей Федорович Бондарчук — был человек исключительно своеобразного юмора. У меня на дипломной работе работал ассистент его оператора, такой Гриша Шпаклер. А он до этого работал на «Войне и мире» четыре года дольщиком, тележку возил. Они доснимали уже четвертую серию этой безумной киноэпопеи, шел пятый год съемок. А Шпаклер был очень хороший, но очень рассеянный человек. Бондарчук стоял на тележке и репетировал, а Шпаклер вез, вез его и… не установил ограничителей. Тележка свалилась с рельс. Лупа очень больно бьет по глазу, и это счастье Бондарчука, что Шпаклер не выбил ему глаз. Он медленно слез с этой тележки, и очень тихим голосом, оглядел всех. Он всегда, когда сердился, говорил очень тихо, и он сказал тогда: «Выбирайте, выбирайте: я или Шпаклер». Это конец «Войны и мира».
Война и мир
Война и мир
А еще у Сергея Федоровича на «Войне и мире» была клиническая смерть. Он многое мог продумать, многое выдержать, но силы человеческие имеют какой-то предел, и этот предел человеческих сил несколько раз переходил на «Войне и мире». Вот так тогда снимали кино! Не с профессиональными задачами и амбициями, а вот так, на пределе человеческих сил. Зачем ему это было надо? Я не могу сказать, не знаю. Наверное, то же самое, когда человек хочет писать стихи, а ему мало в том помогают.
«Война и мир» получила «Оскара», и Бондарчук встал перед жизненной необходимостью: а что делать дальше? И тут Геннадий Федорович Шпаликов предложил ему, конечно, совершенно гениальную вещь. Это только гению в голову могло прийти. Он написал сценарий, и этот сценарий существует, о том, как дети героев «Войны и мира», дальше живя в России, выросли и многие из которых стали декабристами. И все они попали в то великое петербургское наводнение, когда город был затоплен, когда, казалось, исчезнет вся Россия.
И сама по себе мысль о том, чтобы снять следующую картину после «Войны и мира» о детях героев, — это была совершенно гениальная мысль! И Сергей Федорович за нее очень ухватился, но что-то его остановило, почему-то он не снял эту картину. Хотя он снял следующую картину — просто феноменальную, фантастическую картину, — он снял «Ватерлоо» с великим Родом Стайгером в главной роли. Это феерическая картина! Лучше меня про все это мог бы рассказать его помощник и друг грандиозный Владимир Николаевич Досталь, который пришел на картину «Война и мир» помощником режиссера и все хлопушкой хлопал: «кадр первый», «дубль первый», «кадр девяносто четвертый», «дубль второй», «третий…».
А через год работы на этой картине он стал вторым режиссером этого фильма — практически начальником штаба всей этой огромнейшей человеческой махины. Сергей Федорович — очень сердечный и памятливый человек. Они учились вместе с отцом Володи Досталя и Коли Досталя во ВГИКе. И случилось так, что отец Володи и Коли, когда они были еще детьми, погиб на съемках. И Бондарчук, естественно зная, что никто отца заменить не сможет, взял на себя отцовский труд.
Володю он взял помощником режиссера просто потому, что ну вот так судьба сложилась. И вдруг выяснилось, что Володя — это единственный человек, который может скоординировать всю эту немыслимую, нечеловеческую съемочную авантюру «Войны и мира». То есть под Володиным началом находились корпуса, дивизии и армии. И Сергей Федорович всегда прислушивался на съемках «Войны и мира», что говорит Володя. А в каких-то случаях он даже побаивался Володю, такие случаи тоже были. Когда Володя говорил: «Сергей Федорович, вы неправильно себя ведете», «Сергей Федорович, армии стоят», «Сергей Федорович, генералы вон в ложбинке сидят. Видите, сколько их? Все они вас ждут, Сергей Федорович».
Ватерлоо
И Сергей Федорович приходил в себя, и смотрел, что там, в ложбинке, действительно было скопище генералов, которые должны были сейчас прокомандовать. Вот Володя Досталь и стал вторым режиссером на картине «Ватерлоо». И то, как они сняли «Ватерлоо», то, с какой организационной, профессиональной мощью они выступили тогда в большом международном кино, — это нужно было понять, что такое. Продюсером
Ватерлоо
картины был великий итальянский продюсер Дино Де Лаурентис. И он сразу, после того как закончилось «Ватерлоо», предложил Володе Досталю совместную работу, готов был подписать контракт на пять, на восемь, на десять лет, на столько, на сколько хочет Володя. Потому что он не встречал раньше таких людей, которые могли бы оперировать такими категориями, такими объемами кинематографического производства, какими запросто в совершенстве оперировал Володя.
