Сергей Бондарчук. Его война и мир - [97]
Атмосфера в съёмочной группе фильма «Дядя Ваня» была сказочная! Я, пожалуй, больше таких съёмочных групп не видела. Андрей Сергеевич Кончаловский очень любил всю свою команду, у него были добрые, товарищеские отношения с каждым костюмером, бутафором, реквизитором, рабочим, осветителем. В первый съёмочный день сначала разбили о камеру тарелку (это примета такая у кинематографистов, чтоб дело шло успешно, я осколочек от той тарелки до сих пор храню), а потом – роскошный банкет для всей съёмочной группы. В последний день съёмок – опять пир и общая фотография на память.
Но, несмотря на спорую рабочую обстановку, репетировать главную парную сцену – объяснение Елены и Астрова – Кончаловский нас с Сергеем Фёдоровичем пригласил к себе домой. Наверное, не хотел даже малейшего отвлечения, наверное, волновался – как-то у нас эта чувственная сцена пойдёт…
А мне, если честно, для того чтобы сыграть лирические отношения, совершенно не обязательно подружиться с партнёром. Я для себя рисую иной образ, который хотела бы увидеть, и в моём воображении он немножко другой, отличающийся от реального. Перед глазами у меня один человек, а я фантазирую, ощущаю какую-то свою сокровенную мечту, пусть даже не реализованную… То есть мысленно пишу другой портрет, и это уже моё создание. И, оказавшись лицом к лицу с Сергеем Фёдоровичем, я тоже придумывала своего Астрова, и уже нафантазированный мною Астров окутывал ослабевшую Елену страстным порывом: «О… какая чудная, роскошная»…
…И вот мы в чудесной гостиной дома Михалковых-Кончаловских сидим за огромным, овальным, покрытым белой скатертью столом. Сам дух этого русского, аристократического и одновременно стильного дома сообщал желаемое настроение. Вообще-то Бондарчук и Кончаловский были друзья, обращались друг к другу на «ты», часто острили, случалось, спорили, но на той репетиции ни шуток, ни разногласий не было. Очень интересно выстраивал сцену Андрей! Внешне такой супермодный, в западной одежде, спортивный, в джинсах – и размышляет об экранном прочтении Чехова, вносит в это прочтение современный язык, современную стилистику, интонации. Чеховская драма – старинное здание, но он ничего в нём не разрушал, не ломал, а проникал в него с идеями, понятиями своего времени, а если хозяйничал немножко, то бережно, интеллигентно. Всё это было так необычно, притягательно, красиво. И мы с Сергеем Фёдоровичем начали пробовать, проходить текст, разминать сцену, о чем-то договариваться, примериваться друг к другу. Наш режиссёр много говорил об актёрской пластике, особенно о моей, искали мы с ним нервность моих рук, которые бы передавали внутреннее состояние Елены, излом ее души. Астров просто кожей ощущает эту ее потаенную жажду любви, и это его пьянит, не даёт покоя. Но весь этот флёр, он между текстом, его очень трудно было сыграть, его можно только почувствовать, выстроить из каких-то ощущений…
Конечно, Сергей Фёдорович великолепно сыграл эти ощущения, но уже на съёмке. Кроме того, ведь он педагог, режиссёр, он, наверное, наблюдал за мной. Не помню, подсказывал ли он мне что-то, советовал ли, но я чувствовала его благожелательную энергию. А ещё рядом Иннокентий Михайлович: подойдёт тихонько, заглянет в глаза, доверчиво, по-детски удивленно, так, как мог смотреть только Смоктуновский (с которым впоследствии я 15 лет играла на сцене и в «Иванове», и в «Дяде Ване»), улыбнётся… Но главным, конечно же, был Андрей Сергеевич. Помню, до начала съёмки этой сцены считанные секунды, а он всё что-то шепчет мне в ухо, даёт последние наставления – и выпускает в кадр. И так мне перед камерой стало легко! Вообще, чем лучше артист, тем с ним легче; потому что, если меня подтачивает хоть капля сомнения или неуверенности, достаточно посмотреть в глаза такого партнёра, как, Бондарчук или Смоктуновский, понять, что он уже в образе, мобилизоваться можно вмиг.
…Актерская игра – вымысел, придумка, но надо всё исполнить так, чтобы зрители поверили…
Кончаловский построил мизансцену так, что после объятия Елена должна отпрянуть от Астрова, сделать стремительный шаг к побегу и вдруг спиной почувствовать, что за ней стоит Войницкий. На репетиции я играла что-то похожее на шок, восклицала: «Ах!» – а в кадре, перед камерой, встрепенулась, испугалась присутствия третьего и… неожиданно тихо засмеялась. От ужаса. Даже не знаю, отчего у меня родился этот смешок, растерянный, вымученный: в какую же глупую ситуацию попала эта несчастливая женщина, моя героиня! А дальше Елена переводит дух, нервным жестом собирает распущенные Астровым волосы, жёстко говорит дяде Ване: «Вы постараетесь, чтобы я и муж уехали отсюда сегодня же!» – и уходит…
Я вышла из кадра. Слышу крик Андрея: «Стоп!» Ну, думаю, наверное, скажет – ещё дубль, и недовольно скажет, потому что картину снимали на плёнке «Кодак», по тем временам это была такая драгоценность, что её чуть ли не сантиметрами отмеряли. А я сыграла иначе, чем на репетиции. Первым нарушил молчание Бондарчук: «Интересная реакция. Это уже актёрское, своё, не отрепетированное». Этот дубль и вошёл в картину. Мне же услышать такую оценку от Сергея Фёдоровича было бесконечно приятно, и это осталось в памяти на всю жизнь…
Командующий американским экспедиционным корпусом в Сибири во время Гражданской войны в России генерал Уильям Грейвс в своих воспоминаниях описывает обстоятельства и причины, которые заставили президента Соединенных Штатов Вильсона присоединиться к решению стран Антанты об интервенции, а также причины, которые, по его мнению, привели к ее провалу. В книге приводится множество примеров действий Англии, Франции и Японии, доказывающих, что реальные поступки этих держав су щественно расходились с заявленными целями, а также примеры, раскрывающие роль Госдепартамента и Красного Креста США во время пребывания американских войск в Сибири.
Ларри Кинг, ведущий ток-шоу на канале CNN, за свою жизнь взял более 40 000 интервью. Гостями его шоу были самые известные люди планеты: президенты и конгрессмены, дипломаты и военные, спортсмены, актеры и религиозные деятели. И впервые он подробно рассказывает о своей удивительной жизни: о том, как Ларри Зайгер из Бруклина, сын еврейских эмигрантов, стал Ларри Кингом, «королем репортажа»; о людях, с которыми встречался в эфире; о событиях, которые изменили мир. Для широкого круга читателей.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
Леонид Филатов наделен многими талантами. Замечательный артист театра и кино, он и незаурядный режиссер, поэт, рассказчик. И сейчас в это беспорядочное, жестокое время, когда славное прошлое нашего отечества вымарывается, а ложь стала нормой поведения, Леонид Филатов своими авторскими телепередачами «Чтобы помнили…» возвращает нас к подлинным ценностям родного кино. Многогранная личность мастера раскрывается в этой книге.
Ни один художник не удостаивался такого всенародного признания и ни один не подвергался столь ожесточенной травле профессиональной критики, как Илья Сергеевич Глазунов – основатель Российской академии живописи, ваяния и зодчества, выдающаяся личность XX века. Его жизнь напоминает постоянно действующий вулкан, извергающий лавины добра к людям, друзьям, ученикам и потоки ненависти к злу, адептам авангарда, которому противостоит тысячью картин, написанных им во славу высокого реализма.Известный журналист и друг семьи Лев Колодный рассказывает о насыщенной творческой и общественной жизни художника, о его яркой и трагичной судьбе.
Книга представляет собой самую полную биографию всемирно известного миллиардера России. В ней впервые на русском языке подробно описано его детство, юность, первые шаги в мире бизнеса, неудачи и победы. Как он стал олигархом? Кто оказывал ему помощь и поддержку? Может быть, его методы достижения целей понравятся не всем. Но здесь важно помнить, что это было другое время и совсем другие люди. Как правило, когда в стране кризис, одни люди постоянно беднеют, другие становится только богаче. История Абрамовича — это история успеха, изменившего жизнь целой страны.
Блистательный танцовщик и гениальный балетмейстер, он завоевал скандальную известность как советский невозвращенец и человек с нетрадиционным взглядом на отношения. «Он хотел стать полубогом, и этот полубог, созданный сперва его фантазией, материализовался и стал управлять его поступками и устремлениями», — скажет о Нурееве подруга его юности Тамара Закржевская.Имя Рудольфа Нуреева гремело на весь мир. Он безмерно много сделал для мирового балета, прославив русскую школу танца на всю планету. Он воспитал лучших зарубежных солистов.