Сергей Бондарчук. Его война и мир - [138]

Всё, что Сергей Федорович имел от Советской власти, он имел заслуженно! Предположим, была бы Россия Монархией, и Бондарчук создавал бы то же самое, что создал, он был бы признан точно так же, потому что настоящий, крупный русский художник! Потому-то и от Советской Империи он получил всё. Причём его пример довольно редкий. В Советском Союзе предпочитали вознаграждать тех мастеров, искусство которых было не связано с идеологией. Солистов балета и оперы, например, или дирижёра, или пианиста. Рихтер – есть Рихтер. Какая разница, состоит он в КПСС или нет, если его фортепьянному гению рукоплещет весь мир. А тут кино, искусство, призванное, в том числе, отражать идеологию государства, и мы знаем среди кинематографистов Народных СССР и лауреатов, которые получали звания и награды, но совсем по другим критериям. Не за то, что они выдающиеся художники, а за то, что… «С Пал Васильичем вдвоём что прикажут, то поём». А Бондарчук делал только то, что хотел, но делал так, что не признать его на государственном уровне было невозможно. А это раздражало. Поэтому, когда на Пятом съезде разрешили его топтать, сказали: к нам пришла демократия, и ничего вам за это не будет, злобный лай понёсся изо всех углов.

Что же касается моего выступления на том Пятом съезде Союза кинематографистов СССР, то ведь у меня не было никакой специальной задачи защищать Бондарчука. Для меня само по себе было дикостью, когда бездарные, ничтожные неудачники, которые считают виновными в своих неудачах кого угодно, только не самих себя, наслаждаясь вседозволенностью и безнаказанностью, топтали мастеров старшего поколения, и в первую очередь Бондарчука. Я им сказал: «Ребята, вы можете его не любить, каждый из вас лично может не признавать его картин, но от того факта, что он вошёл в историю мирового кино, никуда не деться, не говоря уже об истории родного кинематографа. Кого вы наказываете, не избирая Бондарчука делегатом Всесоюзного съезда кинематографистов?!» Замечательная есть в русских церковных тропарях фраза: «Демонов немощная дерзость». Вот это и были демоны, вот тогда они и разгулялись. Они из кожи лезли, чтобы унизить Большого Художника, в надежде, что таким образом возвысятся, обретут значительность. Глупцы. А я просто сказал, что думал, не ожидая никаких выгод от Сергея Фёдоровича или ещё от кого-то, поступил так, потому что не мог поступить по-другому, не мог я быть вместе с этой сворой… Правда, я оказался единственным, кто его защитил. Вот это для меня явилось тогда настоящим потрясением.

Все эти годы без него, как только в кинематографической среде начинается дрязга, и меня пытаются исколоть, оболгать, я возвращаюсь к нему и, опять, с тем же накалом понимаю его чувства. Но опыт Сергея Фёдоровича мне очень много дал: помню, как он переживал и даже иногда пытался отвечать, а с демонами разговаривать не надо, эта «немощная дерзость» пусть остаётся при них. Один очень хороший человек, игумен Агафон из Свято-Николо-Тихонова монастыря (что в городке Лухе Ивановской области) мне сказал: «Никита Сергеевич, не отчаивайтесь и запомните: клевета ложится чёрным пятном на души клеветников, а вашу душу просветляет, поэтому не печальтесь из-за клеветы и знайте: она как очистительный ветер для души». Я это высказывание воспринял всерьёз, и оно мне очень помогает выстоять и выдюжить.

Ниша Бондарчука невосполнима, незаменима. Он был настолько обособлен в своей самобытности; он был настолько всегда нужен, именно на том месте, которое занимал, что мне до сих пор его не хватает. Очень! Не хватает его мощи, его иронии. Бывало, он только входил на «Мосфильм», или в Госкино, или в Союз кинематографистов, снующие «мыши» сразу по углам разбегались, только коготки по паркету царапали. Те самые «мыши», которые во времена нашествия разнузданной «свободы слова» обернулись «крысами» и травили своим ядом Бондарчука. Они и сейчас успокоиться не могут, да и не должны бы успокаиваться, потому что его отсутствие не освобождает их от страха перед его творениями, перед этой мощью как таковой. Они боятся его до сих пор. Да только немощны они перед ним.

Заметил я в тот горький день 24 октября 1994 года среди притихшего, плачущего людского моря и их перекошенные лица. Пришли на панихиду с тайной надеждой хоть постоять у стен, как они думали, поверженной крепости. Тяжко я переживал кончину Сергея Фёдоровича и, хоть глаза застилали слёзы, разглядел их бегающие глазки, их лицемерную скорбь. «Ничтожные, кусачие, злые, недовольные, напрасно вы думаете, что с уходом этой глыбы вам станет легче жить», – сказал я им в своей траурной речи. И всегда готов это повторить. Потому что в этом мире годы и десятилетия прекрасная чистая животворящая волна будет нести то, что сделал этот человек. Мощный. Искренний. Лукавый. Да, он лукавил, но он лукавил с безбожниками. А душа его всегда светла. Сергей Фёдорович может быть спокоен. Есть его семья, есть его товарищи-единомышленники. А главное – есть и всегда будет Россия. Благодарно кланяющаяся Россия, за всё, что им создано.

Ирина Бондарчук-Скобцева, народная артистка России