Сережка — авдеевский ветеран - [14]

Подошёл к Ивану, что здесь, внизу, работал, снова вибратор отобрал.

— А ты, — Ивану сказал, — беги наверх, там помоги ребятам!..

И опять задрожали у отца руки, затряслась рубашка и чуб запрыгал. Отец головой мотнул, чтобы откинуть его, а со лба — даже отсюда Серёжке видно — пот градом…

Во-он как папка у Серёги работать умеет!..

Вообще он хороший, не то что у Дерибаски или у кого другого… Только вот почему всё-таки, когда выпьет, начинает он Серёжку называть Лёнькой? Обнимает, плачет да «Лёнька», «Лёнька»…

Водка ему в голову ударит, вот он небось всё и забывает, даже как Серёжку зовут — и то… Вспомнить не может — и плачет…

— Дак ты чего — гуляешь тут? — спросил отец, выбрав минуту.

— Не «дак», а «так», — поправил Серёга.

И отец засмеялся, и головой повёл: ишь ты! Переспросил, поправившись:

— Так гуляешь?..

— А чего дома?..

Отец согласился:

— Тоже верно…

— Хотел с пацанами, дак неохота… — начал Серёга.

— Чего ж ты сам — дак?.. — засмеялся отец. — Эх ты, грамотей! — присел перед Серёжкой, улыбается, глаза весёлые, от самого — жаром. — Подожди вот, вот подожди… Насобираем с матерью на свой дом, уедем на Кубань или в другие какие тёплые края… Гусей гонять будешь на речку… Купаться!

— Да я щас хотел с пацанами…

— Ты лучше дома, вот… Ну, пойдём! — заторопил Серёжку отец. — Пойдём, я тебя отсюда выведу, а дальше ты сам, да только смотри: осторожно!.. А то к нам сейчас две машины сразу придут — некогда!.. А мамке скажи, я поздно приду…

— А где, если отсюда, бетонный? — спросил Серёжка, когда отец вывел его наверх.

— Во-он там! — протянул руку отец. — Ты правильно, ты — туда, а оттуда в посёлок поедешь, от бетонного!

— Па! — задержался Серёга. — А тебе не нужны рекорды? Не нужны, да?

— Кто это тебе сказал? — удивился отец. — Да ну, глупости!.. Почему это не нужны?.. За рекорды, брат, знаешь какая деньга идёт? Нужны!.. — И заторопил Серёгу: — Ну, давай, сынок, во-о-он там!

Около бетонного плотным стадом стояли самосвалы, ворчали, вздрагивали, переезжали с места на место, и Серёжка косился, обходил их бочком, особенно около них не задерживаясь.

Как-то раз он был здесь со своим другом дядей Кудахом и теперь знал, куда ему надо идти — к небольшому деревянному вагончику, стоявшему рядом с бетонным заводом…

Открыл скрипучую дверь деревянной будки и оглядел диспетчерскую. За низеньким столиком сидели двое девчат. Одна что-то писала карандашом, а другая держала в руке маленькое зеркальце и, слегка наклонившись, поправляла волосы. Волосы у неё были светлые и пушистые.

«Как одуванчик», — подумал Серёжка.

— Слушаю вас, молодой человек, — очень серьёзно сказала девушка, которая что-то писала.

— А где сейчас Ивахненко? — спросил Серёжка.

— Ивахненко сейчас на линии, будет через полчаса-час, — пропела та, Одуванчик, не отрываясь от зеркальца. — Мне он тоже нужен…

Она послюнила палец, пригладила брови и, сунув зеркальце в кармашек коричневой куртки, только теперь взглянула на Серёжку.

— А вообще-то сначала надо здороваться, — сказала она строго.

— Добрый день! — Серёжка стащил пилотку.

— Добрый день, вот так вот! — слегка поклонилась и девчонка Одуванчик. — А зачем тебе, мальчик, Ивахненко?

— Я его на дворе подожду, — сказал Серёжка, попятился, спиной открыл дверь и юркнул на улицу.

«Добрый день, — подумал, — добрый день. Только тебя тут и не хватало».

Он сел на колченогую железную скамейку, которая стояла рядом с диспетчерской, и снова задумался.

Конечно, всем им некогда.

Вот дядя Кудах, тот наверняка придумал бы что-нибудь интересное. Он бы посадил всех ребят на свою машину и увёз бы их далеко в тайгу. И там они жили бы совсем одни, днём ловили рыбу, а по вечерам сидели бы вокруг костра и рассказывали друг другу всякие смешные истории, чтобы им не было страшно. Или он бы…

Да много ещё чего интересного мог бы придумать дядя Кудах, хороший добрый Кудах, но ведь у него — институт. И у многих тоже. А те, у которых нет института или ещё там чего-нибудь такого же, — те как придут после работы, вытаскивают на балкон радиолу, крутят пластинки и всегда что-нибудь кричат вниз проходящим мимо девчатам. Тоже им некогда.

А сегодня вот на тебе: «Серёжка, интересно ли тебе будет со стариками?»

А чего интересного, в самом деле?

Серёжка представил себе высокую седую старуху с костлявыми пальцами и, конечно, в очках. Да Дерибаска же будет из этой старухи верёвки вить!

Или хотя бы сам он, Серёжка.

Вот утром выходит он из дома с рогаткой в кармане, а у подъезда его ожидает старуха в очках и с беленьким воротничком.

Серёжка вытаскивает рогатку, чтобы сбить воробья, а старуха эта и говорит:

«Нельзя бить птичек!»

Берёт у него рогатку и рвёт резинку на меленькие кусочки.

Конечно, может, птичек-то и в самом деле бить не стоит, всё-таки жалко, но тут уж Серёжка назло этой старухе сделал бы рогатку ещё получше старой и не дал бы житья ни одной птичке.

Или вот хочет спасти он стрекозу. А старуха хватает его за руку своими пальцами и говорит:

«Мальчик, не лезь под машину…»

А разве позволила бы она протереть на «Волге» удивительные красные стёклышки?

«А если по рукам?» — строго сказала бы такая старуха.

Серёжка с тоской вспомнил Славку, Старика, дядю Кудаха. Они, конечно, другое дело. Да только им всем страсть как некогда…