Сережа Боръ-Раменскiй - [52]
— Не знаю, кому я нужна. Меня никто не любитъ, да, пожалуй, и я сама не люблю особенно нѣжно; я не умѣю любить.
Она говорила съ ироніей и горечью.
Таня отвѣчала быстро:
— А можетъ-быть, Господь въ своемъ милосердіи оставляетъ тебѣ жизнь именно для того, чтобы ты научилась любить и смирила бы себя. И напрасно говоришь ты, что тебя никто не любитъ. Если бы ты слышала, что вчера Ваня говорилъ о тебѣ, то измѣнила бы свое сужденіе.
— Что говорилъ онъ?
— Теперь я не скажу тебѣ. Послѣ. На эти разговоры время придетъ. А теперь пойдемъ къ нему. Ему остались уже не дни, а быть можетъ часы только.
И не ошиблась Таня. Былъ теплый, ясный весенній день. Солнце пекло. Яркіе лучи его проникали черезъ большіе окна въ домъ и обливали всѣхъ и все радостнымъ свѣтомъ. На дворѣ чирикали воробьи, суетясь вокругъ просыхавшихъ лужъ; яркая зеленая трава показалась на оттаявшей землѣ. Въ природѣ все проснулось къ жизни, все одѣвалось весенними красками, красовалось на весеннемъ солнцѣ. И домъ, залитый лучами солнца, блисталъ, сіялъ и, казалось, радовался; но семья, жившая до тѣхъ поръ такъ счастливо въ этомъ самомъ домѣ, теперь погружена была въ тяжкое горе. Блѣдны, сумрачны глядѣли всѣ лица домашнихъ, неслышно ходили они, уподобляясь бродящимъ тѣнямъ; все въ домѣ замерло, и входила въ него неслышно страшная гостья!..
Ваня лежалъ въ креслахъ. Блѣдная головка его безсильно склонилась на подушку, и былъ онъ блѣднѣе лицомъ, чѣмъ бѣлоснѣжное бѣлье его. Мать сидѣла подлѣ него, сидѣлъ и убитый горемъ отецъ. Между нихъ, держа руки обоихъ, пріютилась на полу Соня. Сережа стоялъ съ Глашей, которая крѣпко держала его за руку. Вѣра стояла съ Таней поодаль. Тихо, едва слышно позвалъ Ваня отца.
— Папа! придвиньте мое кресло къ окну. Я хочу посмотрѣть на садъ и на солнце, — сказалъ онъ.
Адмиралъ и Сережа подвинули его кресло къ окну, изъ котораго видна была большая липовая аллея, которая шла къ рѣкѣ, и по которой онъ такъ часто бѣгалъ бывало къ рѣкѣ, спѣша въ Иртышевку къ Сонѣ.
— Папа, — сказалъ Ваня едва слышно, — какъ прекрасно это солнце!
— Не простудите его, — произнесла мать, — вы его слишкомъ близко подвинули къ окну.
— Ничего, мамочка, дайте мнѣ вашу ручку. Сережа! Глаша, подойдите. Глаша, чего ты испугалась? Не бойся. Ничего нѣтъ страшнаго.
Онъ взялъ ея руку и положилъ ее въ руку Сережи.
— Ваня! что ты? Что съ тобою? спросила мать, едва произнося слова отъ испуга.
— Ничего, мамочка. Обнимите меня, приподнимите меня. Вотъ такъ. Мнѣ хорошо теперь. Милые мои! какъ я люблю васъ, какъ благодарю васъ. Мамочка, не мучьте вы себя; вы и папа, Сережа, сестры, Соня, любите, не забывайте меня. Господи! Боже милостивый!
Голова его склонилась на подушку. Онъ замолкъ. Дыханіе его порвалось; онъ затихъ. Взоръ его устремился вдаль и остановился. Онъ силился поднять руку для крестпаго знаменія, но она упала, и онъ остался недвижимъ. Еще мгновеніе, еще вздохъ — и его не стало. Молчаніе — мертвое молчаніе; никто не шелохнулся. Всѣ окаменѣли. Сережа упалъ на колѣни.
— Что это? Съ нимъ дурно! Ему дурно! Обморокъ! Помогите, помогите! застонала несчастная мать, бросаясь къ умершему.
Адмиралъ взялъ ее за руки и тихо шепнулъ ей на ухо:
— Не пугай его, пойдемъ! и вывелъ се изъ комнаты.
Она безсознательно и немощно схватилась за мужа и, почти лишившись чувства, повисла на рукахъ его.
При яркомъ солнцѣ шло похоронное шествіе по аллеѣ изъ дома къ церкви. За гробомъ шелъ отецъ, все бодрый, все сильный, но съ искаженнымъ лицомъ и потухшимъ взоромъ. За нимъ, рыдая, шли оставшіяся ему дѣти, и Соня, и Таня, и Казанскій, потомъ все семейство Ракитиныхъ. Толпа слугъ, дворовыхъ и крестьянъ, тѣснясь, тянулась сзади. Многіе горько плакали; въ числѣ дворовыхъ особенною горестью, порывистою и неудержимою, громкими всхлипываніями отличался Софрошка; онъ утиралъ слезы кулаками и причиталъ вполголоса. Одна изъ старухъ сурово оглянула его, покачала головою и строго отозвалась на его отчаянный плачъ:
— Что ревешь? сказала она ему, — молись Богу и не смущай христіанъ. Слезы — вода. Молитвы нужны душѣ отшедшей. Молись!
И Софрошка затихъ, точно обмеръ.
Шесть недѣль жила Зинаида Львовна въ Знаменскомъ, съ нѣжною заботливостью ухаживая за Серафимой Павловной, которая лежала въ нервной горячкѣ и долгое время находилась въ опасности. Ея жестокая болѣзнь отодвинула на задній планъ слезы семьи и домашнихъ, сокрушавшихся о смерти Вани. Сережа, Вѣра, Зинаида Львовна поочередно не отходили отъ больной, которую адмиралъ оставлялъ только часа на два или на три, чтобы хотя немного освѣжить силы свои необходимымъ сномъ. На него было жаль смотрѣть: осунувшееся, похудѣвшее лицо, потухшіе и ввалившіеся глаза, блѣдность мертвеца поражали всякаго, кто глядѣлъ на него. И однако бодрость духа не покидала его; но для всякаго было очевидно, что лѣта, болѣзнь и горе, соединившись, надломили организмъ его. „Духъ бодръ, но плоть немощна“, сказалъ о немъ однажды съ сокрушеніемъ сердца отецъ Димитрій, который всякій вечеръ приходилъ за своей Таней, не оставлявшей пораженную Глашу. Она не только присмирѣла, но какъ-то отупѣла послѣ смерти Вани, и въ продолженіе тяжкой болѣзни матери, бившейся между жизнью и смертью, Глаша сидѣла молча, и не слышалъ никто ея голоса, какъ будто сильный ударъ житейскихъ бѣдъ пристукнулъ и придавилъ ее. Таня была ея добрымъ ангеломъ; она за ней ухаживала съ нѣжностію старшей заботливой сестры, развлекала ее и, что было всего дороже, направляла ее незамѣтно на все доброе и хорошее. Иногда она читала съ ней книги, большею частію духовнаго содержанія, которыми богатъ былъ неуклюжій липовый шкапъ въ комнатѣ ея отца; всякій день утромъ она просила Глашу почитать Евангеліе. Иногда она уводила ее къ ранней обѣднѣ, которую всякій день, поминая Ваню, служилъ отецъ Димитрій. Однажды Глаша сказала отрывисто: „Я не пойду! Я не могу нынче молиться, иди одна, если хочешь“.
Маленькую Анюту после смерти родителей приютило семейство небогатых родственников ее матери. Внезапно полученное огромное наследство меняет ее жизнь - теперь она вынуждена переехать к своим теткам и проститься со ставшими ей родными людьми. Но в негостеприимном доме богатых родственников Анюта не забыла добрых уроков детства. Повзрослев, она, не задумываясь, меняет столицу на тихое поместье, чтобы жить вместе с близкими и быть полезной людям. Повесть была написана в 1886 году, была тепло принята читающей публикой (было выпущено несколько тиражей книги)
Исторический рассказ для детей. Орфография и пунктуация приближены к современным нормам.
В повести популярной писательницы XIX века Евгении Тур рассказывается о жизни большой дворянской семьи Шалонских. О том, что претерпела она в страшный для нашего отечества 1812 год. Семейные предания столь знаменательного времени в истории земли нашей не должны пропадать бесследно. Книга Е. Тур, выдержавшая до революции многочисленные переиздания, была рекомендована Министерством народного просвещения для чтения учениками средних и старших классов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Всеобъемлющая книга Барта ван Лоо – это рассказ о том, как Франция стала Францией, а шансон – шансоном.Рассказ о французском шансоне не ограничивается историей, он затрагивает и духовную составляющую человеческой жизни.Быть может, такое старомодное занятие, как чтение книги, поможет возродить традиции французского шансона, столько раз объявлявшегося умершим. Может быть, вы вспомните медленное, тягучее «Конечно» (Évidemment) Франс Галль, веселые летние вечера в компании Мишеля Фюгена с его «Красивой историей» (Une belle histoire) или Клода Франсуа, отчаянно выкрикивающего «Александрия Александра» (Alexandrie Alexandra)
Молодые, острые, безумные, ритмичные, джазовые. В таких восторженных эпитетах обычно описывают двадцатые годы. Это объективно красивое время до сих пор популярно и, кажется, никого не оставляет равнодушным. О нем снимают кино, ставят мюзиклы, устраивают выставки и сочиняют романы. Синкопированный ритм двадцатых звучит в современной архитектуре, дизайне, изобразительном искусстве, фотографии, костюме.В своей новой книге Ольга Хорошилова представляет эту красивую и безумную эпоху сквозь призму моды. Автор пишет об иконах стиля и главных кутюрье того времени, о том, как Первая мировая война сформировала стиль garçonne, а косметологи – стиль flapper.
Ждете не дождетесь появления в вашем доме чудесного малыша? Мечтаете покачать его на руках, погладить маленькие ручки и ножки, прикоснуться к нежной коже? Хотите заботиться о нем, оберегать от любых проблем, холить и лелеять, учить уму-разуму? Только сначала неплохо бы самой научиться управляться с этим волшебным, но столь вдохновенно орущим созданием.Опытные пользователи знают, что уход за новорожденным не так уж сложен. Но что делать новичкам? Как правильно кормить, мыть, лечить вашего отпрыска? Как менять подгузники и как, о боже мой, просто взять его на руки?Инструкция по эксплуатации модели «Ребенок» незаменима для тех, кто только осваивает науку материнства.
Махинациями с продуктами питания человечество занимается с древнейших времен: дешевое выдается за дорогое, отбросы за деликатесы, вредное – за полезное. Производители еды идут на разные уловки, чтобы заработать как можно больше на доверчивых потребителях. И хорошо, если такие подделки оказываются безвредными: история знает немало случаев, когда их употребление приводило к летальному исходу. Включением в состав продуктов сомнительных ингредиентов не брезгуют даже всемирно известные пищевые концерны, что уж говорить о кустарных производителях.
Дорогой читатель! Перед вами книга, которая создавалась даже не десятилетия – столетия. Ее творил сам народ, а литературно одаренные люди доводили до совершенства. Это «Большая книга семейной мудрости». В ней вы найдете обобщенный опыт предков и простые истины великих знатоков человеческих душ. Как узнать своего суженого, как сделать день бракосочетания незабываемым, как всей семьей правильно и радостно воспитывать детей, как черпать удовольствие в дружбе, как находить счастье творчества в повседневной работе… Наши предки из поколения в поколение размышляли об этом – и щедро делились мудростью на все времена.
Альберт Поделл – это как Марко Поло наших дней, но если честно, он намного круче. У нашего героя было совсем немного денег, а вместо собственного корабля – трещащие по швам самолеты где-то в странах третьего мира. Он раскладывал спальник у границ с вооруженными солдатами, в кемпингах среди сумасшедших туристов, на обочинах безлюдных дорог, в опасных тропических джунглях, на неизведанных ледниках, на полу душных аэропортов, в недружелюбных пустынях и ночлежках для заблудившихся путников. Никакие трудности не могли остановить Поделла на пути к мечте – посетить все страны мира.В этой книге собраны только реальные и безбашенные истории, удивительные персонажи, точные уникальные наблюдения, неизведанная география, самобытная культура и подлинная революция сознания.