Серенада большой птице - [20]

Да, и надеешься и страшишься. Страх был всегда.

И была любовь к этому миру, ибо велики и сущи в нем добро, прав­да и глубокое обаяние.

Звено «тайфунов» проходит низко надо мною.

Пора двигаться. Я заведомо пропустил ужин, а еще надо отмыть руки.

Между прочим

С тех еще пор как мы были курсантами, нехватка сна оказалась проблемой. В Англии она стала болезненной.

Сэм провалялся, вытянувшись на койке, больше времени, чем це­лая эскадрилья. Если не вылетаем, он ложится в постель.

Когда-нибудь я хочу завести себе собственное ложе, по собственно­му проекту. В диаметре оно будет 12 футов, совершенно круглое, с мягким пружинным особенным матрасом. Попадать на него я смогу с любого направления и с любого угла. А в самой середке, где всего мягче, там будет девушка.

Покамест не решил я, кто будет эта девушка, но насчет ложа за­думал твердо.

Бейсбольная команда

После обеда, если нет вылетов, мы иногда играем в бейсбол, сер­жанты против офицеров, которые обычно выигрывают вчистую.

Поле замечательное, травка мягкая, пригреет солнце, иной игрок подставится ему и загорает в одуванчиках.

Состав команды меняется от блестящего до кошмарного в зависи­мости от того, кто успел вернуться из Европы с утра.

Один штурман, Харт, играл отлично, я уж подумывал, не возьмут ли его в профессионалы, когда он приедет домой, но его сбили недав­но над Лейпцигом. Ладно, Флетч может у нас в команде занять лю­бое место.

Иногда игра так напоминает мне прежние дни в Уош-парке в Денве­ре, с кучей соседских ребят. Чувствуешь, будто ты снова на десять лет моложе и что после игры мы пойдем вдоль озера поглядеть, паймал ли кто из рыболовов карпа.

А когда звено «пятьдесят первых» провоет на малой высоте или «ланкастер» закружит над аэродромом, чтоб узнать, какой у нас счет, ясно мне, что тут Англия, что сегодня не гонять нам консервную бан­ку по аллее и скаутской экскурсии в лес не будет в ближайшую субботу.

Всякий раз как придем с тяжелого вылета, надо перетрясывать со­став, команда при мне уже дважды обновлялась наполовину. Лучший состав был у нее еще прежде, лучший на всю базу, да залетели в Швейцарию.

Про строй

Несколько вылетов — и мне стало ясно, что если кто-то разработа­ет простой и скорый способ, как звену построиться в боевой порядок в воздухе и как выходить на цель, то он может рассчитывать на высший орден.

Штаб 8-й на всякий вылет дает около часа, чтоб послоняться, пока группы не разберутся по звеньям. Каждый в звене вертится в поисках своего ближайшего ведущего, а тот ищет ведущего эскадрильи, а ве­дущий эскадрильи старается не потерять из виду свою группу.

Стали в последние дни отправлять ведущих на взлет пятнадцатью минутами раньше — отыскивать свои места, и это заметно пошло на пользу, но времени нисколько не сберегло.

«Боинг-17» — хороший самолет, сделал его Боинг, Дуглас или Вега. И красивый он — в воздухе. А с выпущенными колесами, сидя на зем­ле, выглядит лентяем, нет в нем лихости, как у А-20 или у Б-26. Но вбе­рет шасси, уйдет от полосы «летающая крепость» — это вам не шутка.

Ежели включить автопилот и двигаться в одиночку, «крепость» все равно что девушка твоей мечты. Можно в носовой части устроить бан­кет, в бомбовом отсеке — танцы, а она будет себе лететь и лететь взятым курсом, пока горючее не иссякнет.

Полетный строй — это нечто иное. Чем больше летаешь строем, тем больше мечтаешь об истребителе, спортивном самолетике или планере, о чем-то маленьком, послушном легкому прикосновению, о чем-то, лишь бы непохоже оно было на грузное чудище, которое надо волочить по небу.

Читал я однажды в каком-то журнале статью, вот что там написа­но: «...в этой высокоорганизованной воздушной войне над Германией, где тяжелые американские бомбардировщики в строгом строю идут клином, словно военизированные гуси...»

Очень мило, да писака слабоват по части тяжелых бомбардировщи­ков. Слово «строгий» нисколько не пригодно в воздухе. Воздух текуч, и строй текуч.

Странное дело, с расстояния самолеты в строю всегда неподвижны, всегда смотрятся красиво. Не слышишь, как командир рычит на вто­рого пилота, как младший лидер злится на ведущего эскадрильи.

— Пропустите нас, мы в вихре сидим, — взывает кто-то к ведущему.

— Нельзя ли взять чуть пониже?

— Не можете взять чуть выше? Мы сзади за вами застряли. — и трах-тарарах, трах-тарарах.

Ведущие групп взывают к ведущим эшелонов, те вертят-крутят ту­да-сюда, чтоб не выбиться из построения, и вся 8-я располагается каким-то образом по местам.

Человек наземный никогда не разглядит, что нижняя эскадрилья обгоняет ведущую или что ведущий верхней эскадрильи молотит по рычагам и чуть не вспарывает свое звено собственными винтами.

С земли или для пассажиров в самолете все представляется вер­ным, простым и легким.

И все действительно выходит верно, если летишь как положено и цель бомбардировки необширна, выходит просто и легко, если держишь машину в строгости и знай летишь. В какие-то минуты можешь управ­ляться всего-то двумя рычагами, поставив внешние двигатели нa посто­янные обороты, а ближним моторам меняя их изредка на четверть дюйма. Но вот если ты в хвосте строя из восемнадцати машин, так це­лый день налезаешь на ведущего, тюкаешь по элеронам, чтоб не обо­гнать, и дергаешь в обратное положение, чтоб не отстать.