Серебряный век русской поэзии - [2]

В рамках русского символизма сформировалось несколько группировок. По времени формирования принято делить символистов на две группы: «старшие», которые заявили о себе в 1890-е годы (В. Брюсов, К. Бальмонт, Д. Мережковский, З. Гиппиус, Ф. Сологуб и др.), и «младшие», начавшие свою творческую деятельность несколько позже – в 1900-е (А. Блок, А. Белый, В. Иванов и др.).

Довольно часто русских символистов классифицируют по общности мировоззренческой позиции. На этом основании выделяют три группы: «декаденты», или петербургские символисты (Д. Мережковский, З. Гиппиус, Ф. Сологуб и др.), старшие символисты, или московские (В. Брюсов, К. Бальмонт и др.), младшие символисты (А. Блок, А. Белый).

Считается, что начало русскому символизму положила статья писателя и поэта Д. Мережковского «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы», которая была написана в 1892 году. В ней автор заявил, что современная литература находится в кризисном состоянии, поскольку сосредоточена на временно́м, сиюминутном. Между тем, по мнению Мережковского, искусство должно прежде всего обращаться к вневременно́му, вечному. На это способно «новое искусство», в основе которого лежат три элемента: мистическое содержание, расширение художественной впечатлительности и образы-символы.

На мировосприятие символистов оказали влияние самые разнообразные философские системы – от античных до современных. Однако все эти учения объединяет представление о существовании так называемой «высшей реальности» (сверхреальности) и реальности, данной нам в ощущениях. Цель символистов – отразить истинную, высшую реальность, то есть увидеть в сиюминутном и проходящем – вневременное и вечное. По их представлениям, это можно сделать с помощью образа-символа, поскольку он обладает уникальной структурой, способной отразить всю сложность мирового универсума. Кроме того, символисты полагали, что постичь сверхреальность могут только избранные, наделенные особым даром прозревать истинную природу бытия.

Таким образом, символ – это центральная и главная категория символизма как художественно-эстетического направления. Очень важно понимать, чем образ-символ отличается от тропов. Под тропом подразумеваются слова и выражения, которые используются в переносном значении с целью усилить образность языка. В основе любого тропа лежит сопоставление предметов и явлений. При этом различается прямое значение и переносное значение тропа. Природа тропа такова, что прямое значение как бы разрушается, и мы воспринимаем его вторичные признаки, что дает определенное художественное «приращение» мысли, обогащая ее новым содержанием. Например, при использовании выражения «золотые руки» прямое значение («руки, сделанные из золота») разрушается, уступая место переносному смыслу – «человек, который умеет все хорошо делать». Более того, здесь прямое значение играет, по сути, подчиненную роль. Руки можно назвать, например, бриллиантовыми – от этого переносный смысл не изменится. Образ-символ, в отличие от тропа, лишен его главного качества – «переносности смысла». Для символа принципиально важным оказывается прямое значение. Это связано с представлениями символистов о том, что весь мир пронизывает система соответствий, а предназначение искусства как раз и состоит в том, чтобы с помощью сверхчувственной интуиции обнаружить связь между сверхреальным и реальным и отразить это с помощью символа.

Кроме того, троп предполагает более или менее однозначное прочтение, поскольку отвлеченную идею, чувство или нравственное представление в нем заменяет образ, «картинка». А образ-символ, напротив, принципиально многозначен и содержит в себе перспективу безграничного развертывания смыслов. Так, модернист Вяч. Иванов утверждал: «Символ только тогда истинный символ, когда он неисчерпаем в своем значении». Так, змея символизирует не только мудрость, иначе это было бы простым иносказанием. В разных контекстах образ-символ змеи приобретает разное значение: мудрость, соблазн, смерть, познание и т. д.

Механизм бесконечного разворачивания смыслов отражен в стихотворении представительницы символизма З. Гиппиус «Швея» (1901):

Уж третий день ни с кем не говорю…

А мысли – жадные и злые.

Болит спина; куда ни посмотрю —

Повсюду пятна голубые.

Церковный колокол гудел; умолк;

Я всё наедине с собою.

Скрипит и гнется жарко-алый шелк

Под неумелою иглою.

На всех явлениях лежит печать.

Одно с другим как будто слито.

Приняв одно – стараюсь угадать

За ним другое, – то, что скрыто.

И этот шелк мне кажется – Огнем.

И вот уж не огнем – а Кровью.

А кровь – лишь знак того, что мы зовем

На бедном языке – Любовью.

Любовь – лишь звук… Но в этот поздний час

Того, что дальше, – не открою.

Нет, не огонь, не кровь… а лишь атлас

Скрипит под робкою иглою.

Первые две строфы стихотворения изображают вполне бытовую ситуацию: уставшая швея шьет что-то из яркого шелка. В третьей строфе в художественной форме изложена теория соответствий, выработанная французским символизмом. Четвертая демонстрирует «разворачивание» образа-символа: сначала яркий шелк соотносится с огнем, потом с кровью и, наконец, с любовью. Многоточие в пятой строфе указывает на тот факт, что смыслы могли бы продолжать множиться. А в самом конце символ вновь «сворачивается» до кусочка шелка.