Серебряный вечер (ЛП) - [6]

Дыхание перехватило. Я содрогнулась. Пальцы коснулись предметов, что я прятала под швом на дне сумки. Воспоминания о доме, что я взяла с собой, вещи, что могла сохранить, что ранили сильнее и больнее любого яда.

Перо жаворонка и плетеное кожаное кольцо.

Перо напоминало о Ларк. Я подобрала его с дорожки в саду вскоре после того, как она ушла за Всадниками. Это был не знак, но перья жаворонков были редкими, найти его было приятно. А кольцо? Кольцо носил дедушка Райфа, которого растерзали Троты. Во время атаки на Мерит Райф вернул кольцо, что в качестве трофея оставили Троты. А я забрала его из мертвой руки Райфа.

От руки к руке, таким был цикл кольца, цикл побед и смертей. Моя рука была холодной, замерзшей от этого прикосновения. Воспоминания нахлынули, словно дождь с неба, сначала каплями, а потом стеной. Я зажмурилась и попыталась оттолкнуть их, но они захватывали меня, были такими яркими, словно все это случилось лишь вчера, они были слишком сладкими и душераздирающими. Райф, мой верный друг в Мерит, мой спутник во всех подвигах, где я не могла взять с собой робкую кузину.

Каждое поле и сад, каждое дерево было осмотрено нами, мы забирались на них вместе. Он украшал собой каждый мой день.

А теперь это был лишь ливень из воспоминаний. И я сдалась, обняв колени, прижав их к груди.

* * *

— Смотри, Эви! Смотри, где я! — звал Райф откуда-то сверху, он скрывался среди листвы яблонь Джаретта Доуна. В шесть лет он гордился своей ловкостью. — Расправь фартук! — фрукты посыпались вниз, я не успела даже дотронуться до своего синего фартука…

— Эви, это умора! — десятилетний Райф захлебывался смехом, мы играли в слепого, и я надела маленькие очки Вилби для прикрытия. Мы слишком хорошо знали друг друга, чтобы правильно играть, Райф снял повязку одной рукой, дергая мою длинную косу другой. — Тебе от меня не спрятаться!..

Одна рука тянула мою косу, другая убирала со лба его темные волосы. В двенадцать лет мы гонялись друг за другом, счастливые, беспечные, свободные души. Райф постоянно указывал куда-то мне за спину, я оборачивалась, и он забирал с моей головы ленту и махал ею радостно. Я прыгала за ней, он изображал, что сдается. Мы дрались за победу…

А через три года прозвучали судьбоносные слова:

— Кэт! Хватит смеяться!

Голоса доносились из фруктового сада, куда я пришла, чтобы поприветствовать Райфа. Он восемь месяцев пробыл в Крене, учась садоводству, и я с нетерпением ждала его возращения, мы хотели доказать друг другу свои способности и снова подшутить. Но первой пришла глупая заигрывающая Кэт, желающая забрать себе красивого юного Райфа. И он заявил:

— Если хочешь поцелуй, то я сделаю это правильно…

Я увидела их поцелуй, просто глупо пялилась. И все знакомое тут же стало странным, сердце желудок и ноги дрожали, я не могла ничего с этим поделать. Видеть Райфа на сборе урожая в саду или случайно где-то еще стало неловко, но и радостно. Он вдруг стал не моим другом, а ярким маяком, на который было больно смотреть, но нельзя было избежать. Еще страннее все стало, когда в шестнадцать он остановился в базарный день у нашего прилавка, чтобы понюхать лавандовое мыло бабушки и лимонные пирожные…

Райф сказал, что так пахли мои волосы. Он сказал, что они сияли серебром, словно луна. И эти ощущения уже не были странными, они завораживали, стали необходимыми, как воздух.

Высокий, темноволосый и бледнокожий даже посреди лета. Тихий, терпеливый, серьезный и остроумный, что редко замечали в нашей деревне. Я знала лицо Райфа лучше своего, ведь не могла прекратить смотреть на него, поглядывать в тайне краем глаза. Я заметила, что Кэт стала ему неинтересной. Я заметила, что он находил причины, чтобы приходить к нашему прилавку и к общему колодцу за водой в то же время, что и я. Я заметила, что он смотрит на меня порой, и радовалась этому в душе. Я лежала на кровати по ночам и представляла его улыбку, желала тот поцелуй, что он отдал Кэт. Я представляла, как он признается в чувствах, представляла наше милое будущее — муж, жена и дети у очага. И я хранила все эти секреты. Они были моей глупостью. Моей потерей. Я могла говорить напрямую о многом, но не о любви. Этот выбор я сделала еще очень юной. Мне нравилось быть Целителем, я хотела стать лучше, может, даже получить статус Белого Целителя, потому решила не выдавать свои чувства, всегда выглядеть спокойной и смотреть на все ясно. Если Райф попросил бы моей руки, это было бы хорошо, но я не собиралась выбирать его сама. Я думала, что это было слишком смело и эгоистично. Я думала, что это не имело значения.

Бабушка сказала:

— Любовь не ослабляет дар, — словно она знала о моих мыслях. Но я молчала. И Райф терпел.

Но не в тот день, когда угроза Тротов нависла над деревней. Это было после рынка, я сложила корзинку, попрощалась и шла уже мимо дома госпожи Керен, когда Райф встретил меня и за локоть отвел за угол ее дома, где крепко обнял.

Он поцеловал меня. Это был не первый мой поцелуй, но самый лучший. Он целовал мои щеки, волосы, держал ладонями мое лицо, смотрел мне в глаза, запоминая меня. А потом быстро ушел, не потребовав моего ответа.