Серебряный остров - [36]

— Помнишь, ты рассказывал про сокровища какого-то Отрара?

Дед удивился.

— Гляди ж ты, запомнил! А ведь был совсем клоп.

— Расскажи-ка еще раз, я запишу. В школе разные предания да легенды собирают для музея.

Дед сердито блеснул глазами.

— Знаю тебя, для музея, как же! Мало ему было в шторм попасть, лодку утопить да в пещеру к черту на кулички забраться! Теперь ему сокровища Отрара подавай. Нет уж, внучек дорогой, много знать будешь — скоро состаришься. А я хочу, чтобы ты еще молодым по земле побегал. Так то оно вернее.

— Ну и не надо, — проворчал Цырен. — Жалко ему рассказать…

— Рассказать не жалко! — отрезал дед. — Тебя, дурня, жалко. Непременно искать помчишься. А с Байкалом да с тайгой не шутят. Все шутки до поры до времени…

Чай допивали молча. Только когда Цырен начал убирать посуду, дед сказал:

— Схожу-ка я на аршан, ноги попарю, а ты через часок прибегай, домой отведешь. Назад больно тяжело одному.

— Ладно, уж чего там!

Они прошли в комнату. Вдруг дед с неожиданным для него проворством подскочил к столу, за которым работал над своей «медицинской книгой», и торопливо сунул что-то в папку. Но взгляд внука оказался проворнее: это была карта! Карта Байкала, сложенная таким образом, что сверху остался лишь кусочек острова Ольхон да участок побережья — как раз их места! Дед завязал папку, заткнул пузырек с чернилами, все убрал в шкаф и повернул ключ.

Сердце у Цырена отчаянно заколотилось: так вот она, карта, увиденная во сне! «Древние книги полны отзвуков, и стоит нанести те отзвуки на карту…»

С какой стороны не подходи, все-таки дед — странный человек. К чему бы, кажется, писать обыкновенной деревянной ручкой с ржавым пером? Сколько раз предлагал ему Цырен купить авторучку, раз даже подарил шариковую, но дед был непреклонен: «Прежде гусиными перьями царапали, и ничего, получалось. Так что не в ручке дело».

Или к чему было запирать шкаф, если там ничего особенного нет? Полка медицинских книг и журналов, полка с письмами, полка с рукописями, остальные две забиты «препаратами». Ан нет, запирает, значит, есть что скрывать. Значит, карта Байкала чего-нибудь да стоит! Недаром же дед отказался повторить легенду об Отраре. Неужто боится, что Цырен выболтает его тайну? А тайна-то уже не тайна. Яснее ясного: вовсе не за травками ходит старик в тайгу. Ох уж этот неугомонный пенсионер Константин Булунович Булунов!

Дед собрался, ушел на аршан.

Всякие сомнения отпали. Смутное подозрение, зародившееся после того очень кстати увиденного сна, стало уверенностью, твердой и непреложной. Не хватало лишь малости, пустяка, чтобы убедиться окончательно. И тогда тайна окажется в руках Цырена.

У него будет дело, самое заманчивое из всех, какие только можно представить! Куда там разным школьным музеям!

Перспектива завладеть картой на миг вспыхнула перед Цыреном и погасла. Влезть без спросу в замкнутый шкаф все равно что украсть. Нельзя! Но он же ничего не возьмет… только посмотрит… посмотрит и убедится. А уж потом сумеет уговорить деда вместе искать пещеру.

В ящике с инструментом валялась связка ржавых ключей. Дед еще не добрался до источника, значит, в распоряжении Цырена час. Торопливо совал он в замочную скважину ключ за ключом, наконец, один подошел. Дверца скрипнула, открылась. На Цырена пахнуло острой прелью осеннего луга. Книги. Травы. Коренья. Толстая рукопись «медицинской книги» в трех обтрепанных папках.

Цырену вспомнилось… В прошлом году дед сильно заболел. Осунувшийся, почерневший, лежал в постели. Перед ним на одеяле — папка с рукописью. «Если бы верил в бога, ничего бы у него не просил, только одно: дай мне, господи, закончить книгу! Эх, внучек, внучек, боюсь, не успею. А надо. Забывается искусство травников. Может, теперь эту книгу и не напечатают. Однако придет время — о травах вспомнят. И тогда пробьет час этой книги! — Дед уронил на рукопись корявые пальцы, прикрыл глаза. — Если что случится со мной, пуще всего береги книгу. В ней, в ней, а не здесь, — он ткнул себя в грудь, — жизнь твоего деда. И не только моя. Знания передавались издалека, от человека к человеку. За мной стоят другие, мои предшественники, учителя. Не подвести бы…»

Цырен взял верхнюю папку рукописи, положил на стол. Он знал, в этой папке — карта. Но сначала книги. Раскрыл наугад одну, в старинном кожаном переплете, и ахнул. По желтым полуистлевшим страницам расползлись не буквы — черные извивающиеся козявки. Что за язык?! И неужели дед его знает? Следующая книга — иероглифы. Третья — еще какие-то непонятные письмена. Может быть, древний язык монголов? Закладка. На ней нацарапано железным пером: «О пещерах Байкала». Другая закладка— «Следы». Так вот она где, тайна! И никак до нее не добраться! Впрочем, все это лишь «отзвуки», уже нанесенные на карту.

У Цырена тряслись руки, когда он развязал папку. Так и есть — десятки значков по берегам: крестики, кружочки, стрелки, вопросительные и восклицательные знаки… Цырен готов был поклясться, что пометки не имеют никакого отношения к лекарственным травам. Все деляны не только дед, Цырен наизусть знает, до самой дальней километров двадцать пять, не больше, а тут чуть ли не четверть Байкала! Цырен отыскал восковку. Теперь на окно — и свести. Хотя бы ближайший к Сохою участок…