Серебряный осёл - [43]

В довершение всего из-за этой проклятой драки они не попали на обусловленную встречу.

Когда же, нарушив все правила конспирации, парочка заявилась домой к нужному человеку, тот не стал слушать объяснений, и хотя и взял письма, но сказал, что раз парни сами нарушили оговоренные правила из-за своих противоестественных наклонностей, то пусть выкручиваются, как знают (и откуда только узнал, подлюга, о потасовке и ее причинах?).

В виде особой милости дельфиец лишь указал им расположение потайного хода в сокровищницу царя Мидаса и настоятельно попросил забыть дорогу, по которой они к нему пришли. Отныне он будет разговаривать лишь с Ланселатом.

Но, слава богам, они сумели благополучно справиться с задачей.

Орудуя фальшивыми костылями, как рычагами, вояки приподняли каменную плиту, в которую было вделано подножие правого треножника, и, пока готовый лопнуть от натуги Гавейн удерживал тяжесть, Парсифаль ловко закатил под мраморный прямоугольник шарик, врученный им командором.

Затем, хихикая над сипящим и кашляющим бородачом, никак не могущим прийти в себя, блондин принялся укладывать в сумку лампады, курильницы и чаши.

Пару сотен денариев за этакую древность можно выручить. Хотя и опасно. Уж больно приметные вещички.

– Ой, посмотри! – прыснул блондинчик. – Умора и только!

Протянул сослуживцу серебряный слиток странной формы.

Гавейн взял его в руки, поднес прямо к носу и вдруг, грязно выругавшись, швырнул кусок серебра в Парсифаля.

– Ты чего, придурок?! – еле увернулся юноша. – Снова начинаешь?

– А ты чего? – набычился крепыш. – Специально дразнишься? Откуда взял осла? С собой принес?

– Делать мне больше нечего, – пожал плечами Перси.

Гавейн принялся лихорадочно обшаривать помещение. Грабить так грабить!

– Ну, чего, пошли, что ли?

– Нет уж! – вдруг прошипел бородач. – Я теперь отсюда так просто не уйду! Мне, может, тоже хочется отвести душеньку! Чем я его хуже?

С возмущением ткнул в золотого Лучника и стал карабкаться в нишу.

– Вот погоди ужо! Сейчас доберусь до твоего венца! Мало не покажется!! Парсифаль, а ну-ка, помоги!

Из-под скамьи Орландине почти ничего не было видно.

И лишь когда тот, кого назвали Гавейном, начал истерично выкрикивать угрозы, девушка поняла, что затеял мерзавец.

Она хотела закричать, спугнуть злодеев, но непонятный ужас парализовал ее.

Вернувшись из терм и не застав в гостинице ни сестры, ни Кара с его сопровождающими, Орланда страшно обеспокоилась.

Не из-за парней, нет. Пусть, как выразился Стир, отрываются. Хотя, конечно, у царя еще молоко на губах не обсохло.

Но вот Орландина. Что, если она попадется в лапы какому-нибудь прощелыге типа мерзкого Симона?

Некий внутренний голос подсказывал девушке, что сестра обязательно должна находиться где-нибудь поблизости от храма.

Почему так, она и сама не могла объяснить. Но перед глазами, когда Ланда мысленно звала Орландину, всплывала вырезанная по белому мрамору надпись: «Познай самого себя». И еще почему-то возникали… серебряные ослиные уши.

Совсем ее этот Стир заморочил. Пусть себе спит в стойле.

А она тем временем наведается в святилище. Благо находилось оно неподалеку от гостиницы. И, как разузнала Орланда у Толстяка, храмовые ворота не закрываются и на ночь, дабы паломники могли совершать угодные Фебу ритуалы круглосуточно.

– Но берегись храмовой стражи, – предупредил хозяин гостиницы. – Ужасные озорники!

Махнув рукой, девушка выскочила наружу и буквально побежала вверх по улице Латоны. К храму. Однако убежать далеко ей не пофартило.

– Эй, малютка, куда ты так спешишь? – раздался вдруг пьяный хриплый голос.

Чьи-то пальцы вцепились ей в левую руку и рванули с такой силой, что девушка чуть не упала.

Ланда попыталась освободить руку из сильной хватки напавшего мужчины. Тот подался вперед и едва не раздавил ее, прижав к стене. Она с трудом устояла на ногах.

На мужчину упал свет от фонаря.

Грубое лицо было все изрезано глубокими морщинами, а маленькая голова казалась смешной на могучей шее. Щетина покрывала подбородок и провалившиеся щеки, верхняя губа украшалась редкими усами, лоб нависал над глубоко посаженными пустыми глазами.

Орланду передернуло от отвращения.

– Отпусти, – потребовала она, с силой дернув руку, и снова мужчина потерял равновесие.

– Проклятая шлюха, думаешь сбежать от меня? – Его пальцы сильнее сжали кисть бывшей послушницы.

– Шлюха?! Да ты… ты… – От захлестнувшей ее злости христианка сразу позабыла о страхе и осторожности.

Она изо всех сил толкнула мужчину правой рукой.

– Утихомирься, милашка! У меня есть деньги.

Не обращая внимания на боль, Орланда яростно задергалась, силясь вырваться.

– Послушай, ты, идиот, я не шлюха! – Она снова попыталась увернуться, но ничего не вышло, только запуталась в своих юбках. – Да отпусти ты меня, черт бы тебя побрал!

Замахнулась на него свободной рукой. Мужчина поймал ее за запястье и заломил руку за спину. Боль пронзила Орланду.

Распутник рассмеялся, услышав сдавленный крик.

– Вот так-то лучше. Я люблю смирных шлюх. А теперь, – приблизил он к ней свое лицо, – как насчет маленького поцелуя старине Митрофану, прежде чем мы отправимся к тебе?

Ланда изо всех сил наступила хаму на ногу.