Серебряный конь - [39]

Им не повезло: у одного из жеребят вырвался из-под ног камень и покатился по длинному каменистому склону, набирая скорость, увлекая за собой другие камни, которые скакали и подпрыгивали и устроили страшный грохот. Шума было столько что Бролга поневоле остановился и прислушался И, как назло, в эту минуту порыв сильного ветра с севера принес запах лошадей прямо в раздувающиеся, втягивающие воздух ноздри серого жеребца.

Таура услыхал храп этих втягивающихся, широко раскрытых ноздрей и понял, что сейчас Бролга бросится за ними. Он огляделся, выбирая наилучшее направление, и увидел длинный скалистый обрывистый гребень, поросший деревьями, где преимущество получала лошадь с наилегчайшей поступью. В небе над гребнем скользил ястреб.

«Хребет Ястреба, — подумал Таура. — Место как раз для меня». Он повернулся к кобылам.

— Теперь идите, — сказал он. — Бесшумно, но быстро. Идите к террасе, которая на Пятнистом Быке, и ждите меня там. Может, меня не будет долго. Я остаюсь здесь и попробую заставить Бролгу бежать за мной или же затею драку, а потом сбегу, чтоб не дать ему поймать вас. Вперед!

Он смотрел, как кобылы и жеребята исчезают в буше, смотрел вслед светлой кобылке, которую падавший на нее солнечный свет пятнал золотом. Затем они окончательно скрылись в зарослях, и Таура стал ждать, пока не услышал приближения Бролги. Когда тот был совсем близко, Таура бесшумно отошел и спрятался среди толстых стволов на первом бугре хребта Ястреба. Вскоре показался Бролга, скакавший легким галопом: свирепая серая голова была высоко поднята, уши стояли торчком — он слушал, но не искал следов.

Чтобы не дать ему посмотреть вниз и, возможно, догадаться, куда пошел табун, Таура выбил копытом камень и столкнул его под уклон.

Бролга резко повернулся на звук. Таура шевельнулся, чтобы мелькнула его светлая шкура между деревьями — раз, другой, а потом опять замер. Бролга весь собрался, превратившись в серую железную дугу, и, развернувшись, стремглав бросился к скалистому гребню.

Таура с минуту смотрел на его широкую грудь, мощное тело, крепкие, сильные ноги, топчущие траву и заросли, а затем опрометью ринулся вниз, устроив шум за десятерых, а не только за двоих.

Он слышал, как за ним с грохотом рушится Бролга, старший жеребец, более тяжелый, чем Таура, не мог так же быстро спускаться с крутого каменистого склона. И тут Таура увидел, что немного пониже гора расщепляется надвое, и решил подождать в этом месте и посмотреть, не промчится ли Бролга в своем безудержном беге мимо него.

Он спрятался в трещине между двумя громадными глыбами, предварительно скатив с северного склона множество больших камней. Камни поскакали вниз, впечатление было такое, как будто с горы мчится небольшой табун брамби. Бролга с шумом пролетел мимо. Только Таура хотел выбраться из расщелины и спуститься по другому склону, как услыхал, что безудержный галоп Бролги замедлился, а затем и вовсе прекратился, и не успел Таура отойти от места расщепления, как Бролга, вне себя от ярости, бросился вверх по склону.

В ушах у Тауры звучал отзвук голоса Бел Бел.

«В живых останется только один — либо ты, либо Бролга», — и тем не менее Таура не мог бежать Бролга догадался бы, что Золотинки здесь нет, и снова принялся бы шарить в поисках ее следов. Тауре придется морочить ему голову, и прятаться и тянуть время, насколько сможет, пока все остальные не уйдут достаточно далеко, и стараться увести Бролгу как можно дальше от вероятных следов табуна.

Тихо, как бестелесный призрак, Таура двинулся между скалами, стараясь, чтобы у него оставалось место для бегства и позади, и спереди. Потом он постоял, дрожа от возбуждения. Его прекрасная серебристо-светлая шкура потемнела от пота. Бролга уже почти добрался до вершины. С минуту-другую стояла тишина. Таура не смел двинуться с места, чтобы посмотреть, где Бролга.

Где-то совсем близко Тауре послышался какой-то звук, скорее даже намек на звук. И вдруг из-за скалы в его глаза уставились бешеные глаза Бролги. Таура успел заметить красные раздутые ноздри и в тот же миг отскочил назад, в густые вересковые заросли, развернулся и бросился бежать. Теперь его могли спасти только быстрые ноги.

Бролга не отставал. Таура ощущал его дыхание, обжигающее, как северный ветер, но он чувствовал также, как у него самого прибавляются силы.

С высоты парящего в небе над хребтом ястреба могло, вероятно, показаться, что достаточно было одной секунды, чтобы безумную скачку выиграла любая из лошадей — либо огромная и мощная серая лошадь, либо светлая и серебристая, быстрая и проворная. По эта секунда, прошедшая для ястреба незамеченной, явилась для обеих лошадей моментом величайшего напряжения. Бролга пустил в ход каждую частичку своей мощи, чтобы нагнать Тауру и укусить или ударить его. А Таура пустил в ход все свои запасы нерастраченной энергии, какими до сих пор никогда не пользовался, чтобы рвануться вперед, проскакать вниз по каменистому склону — и остаться в живых. Обоим жеребцам тот миг, возможно, показался целым часом, целым днем или целой жизнью.

Таура внезапно почувствовал себя так, как будто превратился в стальную пружину, а ноги у него исполнились безмерных сил. Он прыгнул, словно рассекая воздух, буквально выскользнув из-под наваливающейся на него серой громадины, приземлился и, весь собравшись, снова прыгнул. Теперь Таура был недосягаем. Ветка эвкалипта хлестнула его по боку, он вдохнул острый запах листьев. Сзади слышалось тяжелое дыхание Бролги, но каждый прыжок делал Тауру все более недосягаемым.