Серебряные Копья - [124]

Эрве с нарастающим беспокойством смотрел то на редеющий строй пешей гвардии, то на превратившееся в камень лицо мальчика. Легендарная стойкость «Полосатых Кошек» тоже имела предел. Гвардию сильно разбавили новобранцами. По мнению опытного военачальника, приказ об атаке необходимо было отдать сейчас же, немедленно, сию минуту! Эрве несколько раз порывался дать дельный совет юному Колдуну, но при взгляде на напрягшуюся до предела фигурку мальчика слова застревали у него в горле.

Похоже, Шарль из рода Маршан знает, что делает. «Полководец всегда прав, даже если он неправ», — частенько говаривал Робер. Пререкания в разгар битвы — мальчишка и без того едва держится, вон, как губы покусывает — могли привести к гибели армии.

Потому, обступившие Шарля, командиры молчали, ожидая приказа своего главнокомандующего. Они мысленно молили Богиню об одном — только бы заветный приказ не прозвучал слишком поздно.

Шарль опустил бинокль и досадливо вытер пот со лба. Непослушная прядь так и лезет в глаза, а-а, сейчас не до мелочей… что он совсем маленький?

— Четыре красные ракеты! Сигнал Морису! — кинул он через плечо и вновь приник к биноклю.

Четыре красные розы распустились в кристально чистом небе. Гвардейцы-техники лихорадочно завозились у пускового станка. Минута ожидания и ракеты взмыли в небо ещё раз. И ещё!

Впрочем, третий залп ракет оказался лишним. Бутоны роз распустились в тот момент, когда из леса вырвался отряд Мориса. Шесть отборных сотен «Серебряных Копий» понеслись в тыл фаланге корсиканцев.

Прямоугольное синее пятно у реки, неподалёку от места, где раскинул свой шатёр новоявленный сенешаль Прованса, — небезызвестный барон Дюранс — вдруг сдвинулось с места. Барон Дюранс осознал, нависшую над пехотой смертельную угрозу. В отчаянной попытке спасти положение великий сенешаль Прованса бросил наперерез «Серебряным Копьям» отборную панцирную конницу — весь свой резерв. Синие плащи кавалеристов герцога приближались к атакующим сотням Мориса. Сквозь стекло бинокля Шарль различил герб барона на треугольных щитах. Леопард вцепился в горло медведю на фоне замка. Знамя барона, трепещущее на ветру от бешеной скачки, виднелось во главе конного строя. А где знамя — там и барон. Получалось, что Дюранс сам вёл в атаку своих воинов. К собственному удивлению Шарль невольно ощутил нечто вроде уважения по отношению к смертельному врагу. Негодяй и зверь, каких мало — кто недавно приказал истребить целый род? — но всё же, всё же….Сейчас коннице сенешаля предстояло столкнуться с клином. Кем, кем, а трусом Дюранс не был.

Звук рога подал команду. «Серебряные Копья» описали в развороте широкий полукруг и, по-прежнему сохраняя чёткий строй, ринулись навстречу панцирной коннице. Кольчужники барона в ответ пришпорили коней, и два клубка людей и лошадей слились в один.

Мир вокруг мальчика замер. Медленно-медленно, словно нехотя, вздымались мечи. Всадники едва тащились по окроплённому кровью полю. Мучительно медленно билось сердце. Вечность проходила от одного удара до другого. Шарль мотнул головой. Наваждение кончилось.

Великий рывком опустил бинокль. Сейчас, только сейчас. Ни мгновением раньше, ни мгновением позже.

— Время! — хрипло выдавил мальчик. — Резерв в бой! Когортам Николя атаковать правый фланг. Ракеты!

В воздухе выросли и расцвели невиданные зелёные цветы.

Шарль бессильно привалился спиной к ближайшему дереву. Ребёнок безуспешно боролся с паникой. Без особого успеха, если по-честному. Отданное им приказание было последним, которое Шарль запомнил. И Мигель что-то примолк, мог бы, и сказать пару слов. Тёплых, ласковых, — он это умеет, даже на крокодилов, верно, подействует — или вразумить Великого подзатыльником. Не просить же у Виктора подсказок, хотя, похоже, придётся, стыд-то какой…

Хотя… «Резерв брошен в бой — командиру нечего делать», — припомнил Шарль слова Робера. Оставалось уповать на то, что это присловье недалеко от истины.

Три когорты, — почти тысяча пеших гвардейцев — двинулись к истекающей кровью левой лапе. Ощетинившаяся копьями черепаха, неторопливо подползала к отмеченной смертью линии противоборства. Гвардейцы сохраняли строй. За сотню шагов до изогнутой черты левой лапы запели сигнальные рожки. Копья пяти передних шеренг ожидающе опустились и гвардейцы перешли на бег. Сигнальным рожкам резервных когорт весело ответили рожки рубившихся с пиратами сотен. Большинство гвардейцев левого крыла метнулись назад, изображая панику.

Победа! Латники корсиканцев ликующе взревели и бросились вслед за бегущими, ломая этим собственный строй. Но вместо азартного преследования беглецов их ждала встреча с копейной стеной свежих когорт.

Судьба благословила замысел Робера. В короткой и яростной схватке — сколько ветеранов ушло к Единственной! — «Полосатые Кошки» прорвали железный строй доселе непобедимой фаланги. Гвардейцы прошли по трупам, не желавших показывать спины пиратов.

Тем временем «Серебряные Копья» ещё раз подтвердили свою грозную репутацию. Разбитая наголову конница герцога позорно бежала. Последний резерв объединённой армии превратился в дым. Подобно соколам, стремящимся к добыче, шесть сотен Мориса полетели в тыл корсиканской фаланги. Поставленный Робером капкан захлопнулся.