Серебряные глаза - [14]

Девушка вернулась в главный зал и увидела, что Джон с задумчивым видом рассматривает карусель. Юноша поглядел на нее с любопытством, но не стал спрашивать, куда она уходила.

– Когда-то я обожала эту штуку. – Чарли тепло улыбнулась и тоже подошла к карусели, хотя теперь разрисованные лошадки казались ей странными и безжизненными.

Джон поморщился, как будто угадав мысли девушки, и сказал:

– Не то. – Юноша провел ладонью по гладкой шее пони – так обычно чешут за ухом настоящих животных. – Все не то, – повторил он, убирая руку и глядя куда-то за спину Чарли. Девушка обернулась и, проследив за его взглядом, увидела, что Джессика и Карлтон бродят между игровыми автоматами.

Неподвижные, неосвещенные автоматы с погашенными экранами напоминали огромные надгробия.

– Никогда не любила играть в эти игры, – с улыбкой сказала Джессика. – Персонажи в них двигались слишком быстро, пока я успевала сообразить, что надо делать, меня уже убивали, и приходилось уступать очередь следующему желающему поиграть. – Она подвигала джойстик, и тот недовольно скрипнул.

– И все равно мы мухлевали, – проговорил Карлтон и подмигнул.

– Когда ты в последний раз играл на этих штуках? – Джессика вглядывалась в один из экранов, пытаясь рассмотреть, какое изображение отпечаталось на нем за долгие годы использования. Карлтон не ответил: он увлеченно раскачивал автомат для игры в пинбол, пытаясь заставить шар катиться в лузу.

– Эх, время от времени я захожу в одну пиццерию. – Он осторожно поставил стол на все четыре ножки, посмотрел на Джессику и добавил: – Но там все не так, как «У Фредди».

Джон снова бродил по залу, щелкая по висевшим над столами звездам и серпантину. Ухватив со стола красный праздничный колпак, юноша натянул прикрепленную к картонному краю резинку и нахлобучил колпак на голову; приклеенные к колпаку красные и белые кисточки свисали по обеим сторонам его лица.

– О, давайте осмотрим кухню! – предложил он и вприпрыжку помчался к двери. Чарли последовала за ним.

В детстве ее друзьям не разрешали заходить в кухню, а вот она проводила там много времени, так много, что повара выгоняли ее, называя по имени, которое услышали от ее отца: «Шарлотта». Как-то раз Джон подслушал, как кто-то назвал ее так, и принялся при каждом удобном случае дразнить ее этим именем. Ему почти всегда удавалось вывести девочку из себя. Не то чтобы Чарли не любила свое полное имя, но для всего мира она была «Чарли». Только отец называл ее «Шарлотта», и это было что-то вроде их общего секрета, в который они больше никого не посвящали. В день, когда она навсегда покидала Харрикейн, они с Джоном прощались, и мальчик слегка замешкался.

– Пока, Чарли, – сказал он наконец. В открытках, письмах и телефонных разговорах он больше ни разу не назвал ее «Шарлоттой». Она не спрашивала почему, а сам он ни разу об этом не заговорил.

В кухне по-прежнему находилось огромное количество кастрюль и сковородок, но Чарли не проявила к ним особого интереса, полностью погрузившись в воспоминания. Поглядев по сторонам, она направилась обратно в зал, и Джон последовал за ней. В то же время Джессика и Карлтон вышли из закутка с игровыми автоматами, и, натыкаясь друг на друга в темноте, присоединились к друзьям.

– Нашел что-то интересное? – спросил Джон.

– Кхм, обертку от жвачки, тридцать центов и Джессику, так что нет, ничего интересного, – ответил Карлтон. Джессика игриво пихнула его в плечо.

– О, неужели мы все забыли? – Она злорадно улыбнулась и махнула рукой, указывая в противоположный конец зала: там находился вход в еще один коридор. В следующий миг девушка уже шла туда, и ребята, не успев ничего ответить, зашагали следом. Коридор был длинный, узкий, и, казалось, с каждым шагом свет фонаря все угасает и угасает. Наконец коридор вывел их в маленькую комнату для частных вечеринок, в которой стояли столы и стулья. Войдя, ребята разом ахнули: прямо перед ними возвышалась маленькая сцена с задернутым занавесом. Перед сценой висела табличка, на которой аккуратными буквами было выведено от руки: «НЕИСПРАВНО». С минуту ребята стояли молча, затем Джессика сделала несколько шагов вперед и потыкала табличку пальчиком.

– «Пиратская бухта», – проговорила она. – Десять лет прошло, а он до сих пор не работает.

«Не трогай», – подумала Чарли.

– Я как-то раз праздновал здесь день рождения, – сказал Джон. – И в тот раз он тоже не работал. – Он ухватил край занавеса и пощупал блестящую ткань.

«Нет», – снова хотела было сказать Чарли, но промолчала. «Не глупи», – выругала она себя.

– Думаете, он до сих пор здесь? – игриво поинтересовалась Джессика, явно примеряясь отдернуть занавес одним рывком.

– Я в этом уверен. – Джон принужденно улыбнулся. Впервые за вечер у юноши сделался такой вид, словно ему не по себе.

«Да, он до сих пор здесь», – подумала Чарли. Она осторожно шагнула назад, заметив вдруг висевшие на стенах рисунки и плакаты – они окружали ребят, точно пауки. Чарли медленно водила фонарем, и его свет одну за другой выхватывал из темноты картинки; на всех был изображен один и тот же персонаж: здоровенный и сильный лис-пират с повязкой на глазу и крюком вместо кисти правой руки – в былые времена он размахивал им, разнося пиццу голодным детишкам.