Серебряная свадьба - [7]

М а к с и м. А как же у Шекспира? Ромео и Джульетта?

О т е ц. Там лучше. Но тоже. Как тебе сказать… Такое впечатление, что яд входит в действие, когда автор не знает, что делать с этой совершившейся и прошедшей любовью. Такое впечатление, что он боится заглянуть дальше. Вообще заметь, художник чаще всего прибегает к любви, чтобы таранить ею общество, которое кажется ему несовершенным.

М а к с и м. Но ты хотел сказать что-то еще.

О т е ц. Нет, просто в жизни…

М а к с и м. Что «просто». Ну, говори, говори…

О т е ц. Как бы тебе сказать… Страна, нация, что ли… Мы привыкли вычислять ее уровень по развитию науки, благосостояния, морали… Если сказать проще… Нет, здесь проще не скажешь. Если в стране, в мире существуют великие силы разрушения, которые могут смести с лица земли все, то мы можем быть спокойны только тогда, когда мы видим великие… величайшие близости… Величайшие события любви. На одном уровне мощи с уровнем мощи разрушения. Иначе страшно жить в этом мире.

М а к с и м. А как же ты все-таки…

О т е ц. У меня есть… Вот вы… ваша милость… Ну хорошо, я поехал. Не заходите ко мне в кабинет.

М а к с и м. Подожди, подожди… (Задумался.) И ты будешь сидеть там, на даче, один? Весь вечер? (Резко.) Ты выдумываешь, что тебе не будет одиноко.

О т е ц. Я же не знаю этого. Может быть, будет, а может, и нет…

М а к с и м. Ну да, ты будешь предвкушать свой завтрашний успех на симпозиуме.

О т е ц. Наверно, но недолго. Я ведь не сумасшедший.

М а к с и м. А потом? О чем ты будешь думать?

О т е ц. О разном. Я не знаю точно.

М а к с и м. Ты будешь думать обо мне?

О т е ц. Вот это уж наверняка.

М а к с и м. А тебе никогда не приходило в голову остаться и посмотреть, чем мы здесь занимаемся? Или вообще побыть с нами?

О т е ц. Но я же достаточно знаю тебя.

М а к с и м. А друзей моих ты ведь не знаешь.

О т е ц. Я их довольно точно себе представляю.

М а к с и м. Ну и какие же они?

О т е ц. Тебе действительно это нужно?

М а к с и м. Просто интересно.

О т е ц. Ну так вот… Один из них, которого ты считаешь основным своим другом — кто, должно быть, человек с более сильным, чем у тебя, характером. Но не это важно. Очевидно, система его взглядов активна. Мир белый и черный, друзья и враги, наши и не наши. Дружба — защита от подлецов. Все средства хороши, чтобы отстоять свое сообщество…

М а к с и м (тихо). Почти так.

О т е ц. Это все сильные его стороны. Интуитивно понятая система отношений между сверстниками. Слабые стороны подобного взгляда — настаивание на этом принципе, нежелание увидеть себя и других реально.

М а к с и м. Как, как?

О т е ц. Большому характеру необходимо уметь замораживать свои отношения с людьми… Периодически.

М а к с и м. И ты… Ты, наверно, прав.

О т е ц. Ну, а остальные твои приятели — люди, которым такая система взглядов и такой человек кажутся почти идеальными.

М а к с и м. А ты не знаешь, почему я не люблю тебя, когда ты говоришь вот такие вещи?

О т е ц. Догадываюсь.

М а к с и м. Мне кажется, что ты хочешь выбить почву у меня из-под ног. Любую почву.

О т е ц. Довольно странная позиция для отца.

М а к с и м. Ты любил… маму?

О т е ц (тихо). Да.

М а к с и м (быстро). Вот так же, как меня?

О т е ц. Да. (Быстро.) Нет… Честно говоря, меньше. То есть я был счастлив в этой любви. Но ты… Это совсем другое. Ты — мой сын. Я сам — это ты…

М а к с и м. Тогда ты не любишь меня.

О т е ц. Это физиологически невозможно. Если разобраться серьезно, таких примеров не было в жизни. Я просто тороплю тебя жить.

М а к с и м. Я этого не хочу.

О т е ц. Ты просто боишься.

М а к с и м. Чего?

О т е ц. Всего, чего боится человек. Боишься боли, беззащитности перед обществом, одиночества в старости, отсутствия денег, боишься времени, боишься быть один, тебе почти не важно, кто рядом…

М а к с и м. Хватит.

О т е ц. Ты считаешь, что в мире много подлецов?

М а к с и м. Достаточно.

О т е ц. А несчастных?

М а к с и м. Тоже.

О т е ц. А счастливых?

М а к с и м. Не видел.

О т е ц. Видишь, как у тебя все получается просто. Ты живешь среди несчастных и подлецов. И не хочешь быть и ни тем, и ни другим. А на свете всё, кроме одного — законченности.

М а к с и м. Да, я не хочу взрослеть. Я не хочу играть в эту общую игру. (Подумав.) Может быть, к тебе это не относится.

О т е ц. Спасибо.

М а к с и м. Я не хочу перед тобой прикидываться. Не хочу. Но ни один человек на свете мне не дорог. Раньше, в детстве, я перед тем, как заснуть, думал, кого я больше всех люблю. Когда я представлял себе, что умрет няня, я не плакал и знал, что не люблю ее. Когда думал так о тебе, то тоже не плакал и тоже знал, что не люблю. И плакал, только когда представлял, что если умрет — мать. И ее не будет рядом со мной. И вот тогда я знал, что очень ее любил. И все-таки где-то там… в себе, я знал, что все равно поплачу, поплачу и переживу ее смерть. Теперь, когда ты… вообще ты один и я знаю, что живу за твоей спиной… мне было бы хуже, если бы… И все равно я все переживу. И ты понимаешь, я боюсь этого в себе. Ты можешь смеяться надо мной, но… Может быть, я уродился такой неполноценный… И поэтому я хватаюсь буквально за все, за какие-то добрые слова, за возможность хотя бы думать, что тебя любят, что вот эти люди тебе дороги…