Серебряная река - [26]

Ник был почти уверен, что одна из следующих передач «Повода усомниться» получится интересной, даже если история Джорджа Ламиди не даст достаточно материала для целой программы. Но он мог бы написать статью на эту тему: отдельные составляющие позволяли на это надеяться. Начать с того, что речь шла об убийстве. Клубная жизнь тоже была хорошей темой, как и Эссекс. Он мог развернуть тему, зацепившись лишь за то обстоятельство, что клуб был в Эссексе: развернуть широкую панораму нравственно разложившегося графства – притягивающего вуайеристов, порожденного тэтчеризмом, одурманенного кетамином пригородной анархии «Сиерр», «Лиги воскресного футбола» и секса. Речь шла не о низших слоях общества, не о бедности, не об опустившихся людях, а о поджигателях машин и смелых женщинах, организующих кредитные союзы. Напротив, о том, что находилось не на поверхности, а глубже: о тонком изменении границ общественного порядка, отношении к центральной линии, о половой морали уличных кошек.

Если бы в этом деле можно было найти судебную ошибку, это оказалось бы удачей для Ника. Он чувствовал покалывание в ладонях от волнующего предчувствия, что здесь что-то есть. Как странно, что этот Джордж Ламиди, с которым они в детстве вместе катались на роликах, возник снова и оказал влияние на его жизнь. Права Кейтлин, отмечавшая кровосмесительную сущность мира, в котором жил Ник, хотя Джордж явно был человеком другого круга, а вот смотри-ка – их пути все-таки пересеклись.

– Ты придурок!

Ход мыслей Ника был прерван Эммой, стоявшей возле его стола и обращавшейся к Марку. Очевидно, после некоторых размышлений девушка решила вернуться и перевести жест Ксении в конкретные враждебные слова.

– Остынь. Что с тобой? – Было видно, что Марк чувствует себя очень неуютно.

– Ты просто хам. Ты думаешь, что можно так разговаривать со мной, потому что я всего лишь секретарша.

– Нет, я так не думаю. Я просто пошутил.

– Да, но это было совсем не смешно. Впредь следи за своим языком, недоносок!

Эмма гордо пошла прочь, а Марк выглядел как побитая собака. Пару раз он надул щеки и нервно посмотрел вокруг, не видел ли кто-нибудь этой сцены, и еще больше покраснел, поняв, что свидетелями его унижения были все, кто находился в офисе. Стоявшая у кофеварки Ксения улыбнулась Эмме и одобрительно подняла вверх большие пальцы. Ник колебался между инстинктивной симпатией к жертвам публичного унижения и пониманием, что Марк заслужил это наказание.

– Марк, тебе показали красную карточку.

– Послушай, Ник, ты же знаешь, что я просто пошутил. Совсем не грубо.

– Боюсь, что это прозвучало крайне грубо, как я уже сказал. Лучше извинись.

– Ни за что. Я ведь вовсе не имел в виду…

– Ну, как хочешь. Ты можешь снова связаться с архивом Би-би-си и поискать эти вырезки? Иначе придется ехать в архив в Колиндейл.

В конце дня зазвонил телефон.

– Это Ник Джордан?

– Да, а с кем я говорю?

– Это Тревор.

– Кто?

– Не важно. Друг Джорджа. Я предупреждал, что позвоню. Я работаю в клубе «Саблайм». Джордж сказал, что нам нужно встретиться. Я вряд ли смогу рассказать больше, чем он.

– Очень жаль, он мне рассказал – меньше некуда.

– Я не могу сказать прямо. Вы меня понимаете?

Ник решил, что это лишь вступление, и ждал продолжения. Однако в трубке была тишина.

– Алло?

– Да, я на проводе. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Не совсем.

Ник услышал вздох, как если бы Тревор молча возмущался, что Джордж заставил его разговаривать с таким тупицей.

– Не важно. Меня не было там, когда все произошло. Слухи до меня доходили. Но я не буду их воспроизводить. Я могу рассказать о клубе, как он функционирует и кто есть кто. Если вы туда попадете, я могу указать несколько направлений. Я вас не знаю. И делаю это только ради Джорджа. Сегодня вечером мы можем встретиться?

Ник задумался. Как раз сегодня был день рождения Карла, и тот устраивал обед в престижном ресторане в Сохо. Кейтлин всю неделю жаловалась на необходимость идти, пока терпение Ника не лопнуло и он не сказал, что пойдет без нее, на что Кейтлин заявила, что пойдет, но только чтобы поесть. Ник боялся, что это означало «поесть и получить возможность вести себя вызывающе». Кейтлин прекрасно знала, что на этой вечеринке будет ряд личностей, возглавлявших список тех, кого надлежало «поставить к стенке и расстрелять, если власть изменится».

– Можем, только не очень поздно, – сказал Ник Тревору, не желая упускать момент. – Где вам удобно?

– Без разницы. Это не важно.

– Мне нужно вечером быть в центре. Может быть, в Сохо?

– Прекрасно.

Договорившись о встрече на улице Уордур, Ник позвонил Кейтлин и условился, что они вместе пойдут в ресторан. Он также позвонил Уиллу, чтобы узнать, будет ли тот на обеде у Карла, поскольку хотел вместе с Уиллом пойти в клуб «Саблайм» в конце недели. Уилл собирался быть в ресторане и согласился посетить клуб. Ник подумал, что в ресторане им нужно сесть рядом. Уилл был одним из немногих знакомых Ника, к которым Кейтлин была благосклонна: ей нравилось, как он с веселым кокетливым поддразниванием реагирует на ее резкости.

Ник сидел в пабе в Сохо, стараясь придержать место для Тревора, или НВ, как Ник стал теперь его мысленно называть. Ник не любил ходить в пабы один; он всегда слишком быстро выпивал свою бутылку пива, а затем разрывался между необходимостью подойти к бару за следующей и нежеланием потерять при этом свое место. Те, кто приходит в паб в одиночку, иногда выглядят естественными и раскованными, а иногда – совершенно нелюдимыми. Ник всегда чувствовал, что принадлежит к последней категории, зато он никогда не опускался до завязывания разговоров с теми, кто явно не желал, чтобы их беспокоили, но из вежливости молчал. Он старался не слишком много курить, но, думая о сигаретах, тут же доставал одну за другой. В паб вошел высокий худой негр, и Ник сразу понял, что это НВ, так же как и мужчина, увидев Ника, сразу понял, что он правильно нашел место.