Серебряная равнина - [65]
Небо осветили две зеленые ракеты. Станек дрожал от нетерпения. «Что будет, если мы не восстановим связь? Немцы наверняка начнут атаку. Ракеты были сигналом».
Он еще раз оглядел местность: широкая долина, посредине петляет речка с заболоченными берегами, справа холмы, покрытые лесом, слева рельеф почти пологий. Он сравнивал раскинувшийся перед ним пейзаж с тем, «нарисованным» тогда Рабасом. Было ясно, что они на заднем плане этой «картины». Поблизости от позиций второго батальона. Линия окопов уже недалеко, а вот здесь, начиная от кустов шиповника, Рабас прикрыл свой фланг минными заграждениями. Из болота торчал высокий вяз, о котором говорил Карел. Казалось, будто само болото подняло вверх голую черную руку.
Станек прислушался. За его спиной, на лугу, в нескошенной спелой траве шуршали шаги Калаша, Млынаржика и Махата.
От волнения Махат уже почти ничего не помнил. Он закапывал кабель в нескольких местах. Но где они? Впереди или их уже проскочили?
Леош не спускал со Станека глаз. Сердце гулко колотилось, словно его кто-то дергал:
— Пан надпоручик, случилось что-нибудь?
— Нет, ничего, — успокоил его Станек и направился к зарослям шиповника.
Джип мчался, не разбирая дороги.
— Нельзя ли быстрее, пан Дворжачек?
Хотя условия местности и не позволяли, но Дворжачек все-таки прибавил газу, с опаской объезжая старые окопы и вымоины. Вдруг под левым передним колесом осела земля, он не успел вывернуть руль и машина сползла в окоп.
Вокроуглицкий потирал ушибленное колено:
— У вас все в порядке?
У Дворжачека со лба текли пот и кровь.
— Думаю, да. — Он вылез из джипа. — Плохо вот с машиной.
Джип, накренившись резко набок, торчал из бесформенного окопа, словно из гигантской беззубой пасти сказочного животного.
Вокроуглицкий пересел за руль. Включил мотор. Опершись о стенку окопа, Дворжачек пытался плечом вытолкнуть машину вверх. Бесполезно. «Время, время, время», — стучало в голове Вокроуглицкого.
— Хватит. Это бессмысленно. — Он снял шинель. — Бросьте под колеса. Вот еще брезент.
Джип рванулся и выкарабкался наверх. Они приближались к шоссе. Впереди в туманной мгле темнел силуэт машины.
— Это они! — воскликнул Вокроуглицкий. Однако Дворжачек разочарованно произнес:
— Но машина стоит на месте…
Они подъехали. Водитель рассказал Вокроуглицкому, что Станек со связистами вынужден был идти дальше пешком: нельзя проехать.
— Во что бы то ни стало надо проехать. Я должен их догнать, — сказал Вокроуглицкий.
— Вы напрасно на это надеетесь, пан поручик. На машине дальше, чем я, не проберетесь, а догнать их по этой слякоти пешком? Исключено.
— Не могли же они уйти далеко, — напустился Вокроуглицкий на шофера, сообщившего ему столь неприятные вести.
Но тот, искренне желая им добра, упорно объяснял, что торчит тут уже давно и что связисты теперь прошли километров пять-шесть. Если пан поручик хочет им что-то сообщить, то лучше всего поехать на основной пункт связи: у каждого стыковочного узла они выходят на связь, вернее, должны выходить…
Вокроуглицкий махнул рукой:
— Дворжачек, едем дальше!
Дворжачек подчинился. За перекрестком машина забуксовала. Вокроуглицкий выскочил. С трудом сделал несколько десятков шагов, скользя и увязая в грязи. Посмотрел в бинокль. Нигде ни души. Его охватил ужас: не поздно ли?
«Если я поеду на основной пункт связи, то, быть может, поймаю его хотя бы по телефону».
Калаш помогал Махату вспомнить:
— Смотри, вон несколько деревьев неподалеку от леса. Может, вы подвесили кабель на эти дубы, а мы, как олухи, бегаем где-то под ним?
— Ну, ну, говори же! Правильно мы идем? — наседали на него.
— Нет, нет, — выдохнул Махат, измученный безрезультатными поисками. Что? Несколько дубов? И вдруг вспомнил. — Правильно, — сказал он. — Здесь, в этой котловине, были русские. Они еще выглядывали оттуда и кричали мне «стой!». Похоже, что сейчас там никого уже нет. В чем дело? Пойдемте, ребята, посмотрим, что с ними. — Махат побежал, громко крича: — Свои, свои!.. — Никакого ответа. — Ушли!
Солдаты переглянулись: русские вышли из-под артобстрела; теперь, в случае чего, никто их не прикроет. Махат повернулся и побежал.
— Ты что, спятил! — заорал Калаш. — Вернись!
— Мне надо вон туда! — Махат мчался к зарослям шиповника. Калаш за ним.
Станек крикнул:
— Ко мне. Оба!
В руке он держал тот злополучный кабель, который они так долго искали.
Махат присел на корточки и попытался связаться с «Кармен». Увы, это был по-прежнему мертвый кабель. Калаш хотел было тащить его назад к кабелю «Снежки», но Станек остановил связиста:
— Не хватает куска. Надо надставить.
Он принялся за работу. Отмотав кусок кабеля из катушки Махата, он стал соединять его с найденным концом. Махату и Калашу приказал быстро проложить новый кабель к стыковочному узлу «Снежки». Катушка на спине Махата закрутилась.
За лесистым холмом послышалась стрельба. В небе засверкали отблески огней. Немецкая пехота пошла в атаку.
Махата раздражала мысль, что именно Станек держит кабель, который разматывается с катушки за его спиной. Невольно приходило в голову: «Не кабель, а меня держит в руках этот страшный человек. Держит душу мою и тело, как в упряжке, как в петле виселицы».
Йозеф Томан (1899–1977) – известный чешский писатель, автор исторических романов, два из которых – «Дон Жуан» (1944) и «После нас хоть потоп» (1963) – переведены на русский язык. Мирослава Томанова (р. в 1906 г.) – чешская писательница, знакомая советскому читателю как автор романа «Серебряная равнина» (1970) и «Размышления о неизвестном» (1974).В романе, посвященном знаменитому древнегреческому философу Сократу, создана широкая панорама общественной жизни афинского полиса во времена его расцвета и упадка.
От издателяАвтор известен читателям по книгам о летчиках «Крутой вираж», «Небо хранит тайну», «И небо — одно, и жизнь — одна» и другим.В новой книге писатель опять возвращается к незабываемым годам войны. Повесть «И снова взлет..» — это взволнованный рассказ о любви молодого летчика к небу и женщине, о его ратных делах.
Эта автобиографическая книга написана человеком, который с юности мечтал стать морским пехотинцем, военнослужащим самого престижного рода войск США. Преодолев все трудности, он осуществил свою мечту, а потом в качестве командира взвода морской пехоты укреплял демократию в Афганистане, участвовал во вторжении в Ирак и свержении режима Саддама Хусейна. Он храбро воевал, сберег в боях всех своих подчиненных, дослужился до звания капитана и неожиданно для всех ушел в отставку, пораженный жестокостью современной войны и отдельными неприглядными сторонами армейской жизни.
Над романом «Привал на Эльбе» П. Елисеев работал двенадцать лет. В основу произведения положены фронтовые и послевоенные события, участником которых являлся и автор романа.
Проза эта насквозь пародийна, но сквозь страницы прорастает что-то новое, ни на что не похожее. Действие происходит в стране, где мучаются собой люди с узнаваемыми доморощенными фамилиями, но границы этой страны надмирны. Мир Рагозина полон осязаемых деталей, битком набит запахами, реален до рези в глазах, но неузнаваем. Полный набор известных мировых сюжетов в наличии, но они прокручиваются на месте, как гайки с сорванной резьбой. Традиционные литценности рассыпаются, превращаются в труху… Это очень озорная проза.
К 60-летию Вооруженных Сил СССР. Повесть об авиаторах, мужественно сражавшихся в годы Великой Отечественной войны в Заполярье. Ее автор — участник событий, военком и командир эскадрильи. В книге ярко показаны интернациональная миссия советского народа, дружба советских людей с норвежскими патриотами.
Заложник – это человек, который находится во власти преступников. Сказанное не значит, что он вообще лишен возможности бороться за благополучное разрешение той ситуации, в которой оказался. Напротив, от его поведения зависит многое. Выбор правильной линии поведения требует наличия соответствующих знаний. Таковыми должны обладать потенциальные жертвы террористических актов и захвата помещений.