Серебряная луна - [7]

Пока он кудахтал, Арман поднялся по лестнице в отведенную ему комнату. Обстановка была скудная, свеча бросала отсветы на темные балки потолка и трещины в дощатом полу, не покрытом ковром. Но Арману было не до того. Погрузившись в деревенскую перину из гусиных перьев, он почти тотчас заснул и проспал до самого утра.

Его разбудило солнце, проникшее в незанавешенное окно, и некоторое время он лежал неподвижно с закрытыми глазами, вспоминая события вчерашнего вечера. Теперь они казались ему фантастическими, но не внешней своей стороной — ну, забрался в чужой парк, увидел, как женщина купается в пруду, — все это прекрасно, но не в этом дело… Фантастика, что он испытал при этом такую бурю чувств, которых и не надеялся испытать.

Словно горя нетерпением наверстать часы, что проспал, Арман с несвойственной ему быстротой вскочил с постели, проворно привел себя в порядок, позавтракал и вышел на мощенную булыжником деревенскую улицу. Не обращая внимания на любопытные взгляды, он шагал той дорогой, что и вчера вечером, но, дойдя до тропки, идущей вдоль высокой стены, вместо того чтобы свернуть налево, как накануне, пошел направо и оказался у огромных чугунных ворот с каменными колоннами и гербами.

От ворот в глубь усадьбы вела заросшая травой тополиная аллея. В дальнем конце аллеи виднелся замок. В лучах утреннего солнца он производил неизгладимое впечатление. Башни и башенки четко выделялись на фоне голубого неба, окна сверкали, как вода в прудах, окружающих его с трех сторон.

Арман постоял немного в воротах, потом возвратился в гостиницу. Хозяин занимался делами во дворе, но жена его была дома, ощипывала уток в большой кухне. Арману пришлось наклониться, чтобы пройти в низкую дверь, и ее глаза восхищенно загорелись.

— Добрый день, месье!

— Добрый день, мадам, — ответил Арман. — Скажите, как зовут даму, которая опекает графиню де Вальмон?

— Герцогиня де Мальсен. Она приходится малышке двоюродной бабушкой и очень стара, но еще полна сил. Моя племянница прислуживает в замке, месье, так вот она рассказывает, что от орлиных глаз герцогини ничто не ускользает. Да, это женщина старой закваски, сейчас таких почти не осталось.

— Почему вы хвалите аристократов, гражданка? — поддразнил ее Арман.

— Я не говорю, что сожалею о старых временах, месье. Это было бы неблагодарно, ведь наш любимый император сделал Францию самой великой страной на свете. Но кое-кто злоупотребляет новыми условиями и свободой. Да, мы избавились от религии и старых правил, в которых были воспитаны, но лучше ли от этого молодежи? Об этом я иногда спрашиваю себя.

Она ловко расправилась с одной уткой, положила ее на стол и взялась за другую.

— У меня нет зла на тех, кто живет в шато. Граф был к нам добр, а маленькая графиня — просто ангел! Благослови ее Бог! Но в деревне, месье, кое-кто недоволен, что император вернул шато семье де Вальмон.

— А кроме графини и бабушки там никто не живет?

— Нет, месье, только Антуанетта.

— А кто такая Антуанетта? — осведомился Арман.

— Просто служанка, но с характером! Она была няней у маленькой графини с самого рождения, а во время террора вынесла ее из замка, когда граждане штурмовали ворота поместья. Много лет никто не знал, что случилось с бедной девочкой, ходили слухи, что они бродяжничают, как цыгане, но Антуанетта спрятала ее в безопасном месте. А два года назад император возвратил шато маленькой графине, и дом снова ожил.

— Прямо сказка, надо надеяться на счастливый конец! — сказал Арман.

Мадам раскатисто рассмеялась.

— Месье закончил бы мою историю романом? Что ж, я вас не разочарую. Поговаривают, что у маленькой графини скоро состоится помолвка с очень знатным и важным господином.

— Вот как? — холодно произнес Арман.

Жара в кухне, запахи еды вдруг вызвали у него отвращение. Он повернулся к двери и вышел, не сказав больше ни слова. Мадам озадаченно смотрела ему вслед, Арман позвал конюха и велел оседлать коня.

— Месье уезжает? — спросил конюх.

— Нет, конечно! Я скоро вернусь, — вспрыгивая в седло, ответил Арман.

Хорошо отдохнувший за ночь вороной жеребец затанцевал по двору, но Арман остановил его и пустил рысью к поместью.

Вблизи дом выглядел довольно убого: кое-где выбиты стекла, рамы давно нуждаются в покраске, сад запущен. Арман спешился и потянул за ржавую цепочку колокольчика. Ждать пришлось долго. Наконец, он услышал шарканье ног, звякнул засов, и дубовая дверь отворилась. На пороге стоял старый слуга в затертой ливрее.

— Да, месье?

— Я приехал к мадам герцогине де Мальсен, — сказал Арман.

— Конечно, месье. Не угодно ли войти?

Старик шире открыл дверь, но Арман показал на коня. Старик переполошился:

— Месье приехал верхом? Где же взять конюха? Это далеко… месье, я заставлю вас ждать…

Поскольку Арман не произнес ни слова, слуга подошел к лошади и взял уздечку.

— Я сам отведу вашу лошадь на конюшню. Входите, месье, и идите прямо через зал. Мадам в пурпурном салоне, выходящем на озеро. Вы должны простить нас, месье! Мы не ждали гостей, и у нас очень мало слуг, очень мало!

Старик увел коня, что-то бормоча себе под нос, а Арман с чуть заметной улыбкой вошел в дом. Он положил шляпу на столик в передней. Мебель хороша, отметил он, но пол не застелен ковром и не метен. Его шаги гулко раздавались в высоком мраморном зале, из которого поднималась полукругом лестница.