Сердечные тайны - [43]

Кэд переглянулся со своим сыном.

– Выбирайте.

– Хорошо, – Ливингстон переводил глаза с одного дома на другой.

Хотя трудно было полностью расслабиться под дулами мушкетов, ополченцы позволили себе улыбнуться. Мало вероятно, что капитан выберет именно то место.

– Церковь, – сказал, наконец, англичанин.

Улыбки исчезли с лиц поселенцев. Откуда он узнал?

Целых два дня после Рождества колонисты перетаскивали боеприпасы из школы, где они хранили месяц до этого, в церковь, потому что Кэд опасался, что англичане узнают про тайник. И вот красномундирники собирались обыскать это, как считалось, совершенно безопасное место.

– Нет. Вы не имеете права, – Генри подбежал к старшему брату, – вы не имеете права осквернять храм.

– Спокойно, Генри, – проговорил Адам.

– Но они же не имеют права.

– Ну, начнем? Или же вы предпочитаете бой?

– Они не имеют права, – снова возразил Генри.

– Пусть обыскивают.

Рота англичан и несколько ополченцев, которым разрешили присутствовать при обыске, едва поместились в церквушке. Это ничем непримечательная церковь, маленькая, уютная, всеми почитаемая. Единственное окно с витражным стеклом было предметом особенной гордости поселенцев. Свет струился через разноцветные стеклышки, отбрасывая на полированный пол голубые, зеленые и красные полосы. Здесь было хорошо, спокойно и тихо. Подходящее место для веры в Бога. Сейчас же оно было осквернено присутствием солдат с ружьями.

Кэд мысленно поблагодарил Бога за то, что его тесть не дожил до этого страшного момента.

Джоунз отдал британцам должное: они знали свое дело. Солдаты копошились в церкви, как муравьи на капле меда, заглядывая под скамейки, за аналой, даже взобрались на колокольную башню. Но они двигались очень осторожно, ничего не ломая, видимо, на них влияла обстановка церкви.

Англичане были сдержаны и собраны.

Обыск длился недолго.

– Капитан? – солдат присел на корточки и барабанил пальцами по краям половиц.

– Да? – Офицер и сержант быстро подошли к нему.

– Я что-то нашел.

Ливингстон торжествующе взглянул на Джоунза-старшего.

– Давайте поднимем эту половицу.

Трое солдат принялись за работу. Через несколько минут они подняли указанную доску.

– Капитан, здесь дыра, большая. Не вижу дна.

– Что там внутри? Смотрите хорошенько. – Капитан Ливингстон быстро взглянул в открытую яму. Луч солнца осветил темную пещеру, как луч божественного заката, льющийся на могилу христианина.

– Там пусто, капитан, – сказал Хичкок.

– Что? – Ливингстон присел на корточки и заглянул в дыру, при этом чуть не потеряв парик. – Это невозможно.

Капитан хлопнул себя по голове, чтобы удержать парик и встал:

– Пусто, – все еще не совсем веря, произнес он.

Адам засвистел и подошел к ним:

– Ну что? Закончили? Надо привести все здесь в порядок до воскресной службы.

Пусто. Предатель все еще не мог поверить в это. У него была такая возможность избавиться от снаряжения. И все провалилось. Самообладание едва не покинуло его, когда он увидел, что в яме под полом ничего нет, если не считать пыли и двух дохлых мышей.

Ему потребовались немалые усилия, чтобы передать сведения о перемене места хранения боеприпасов. Было мало времени и пришлось рисковать. Но это стоило сделать, чтобы предотвратить столько смертей. Почему же в тайнике ничего не оказалось? Потом он выяснил, что Кэд и Адам всю ночь переносили боеприпасы в другое место. Они все делали вдвоем. Адам сам в этом признался, когда поселенцы, одновременно и радостные, и испуганные собрались в «Дансинг Эле» сразу после того, как англичане покинули поселок.

Предатель попытался возразить, что каждый должен знать, где хранится снаряжение. Иначе как же они найдут его, если им понадобится. Да и было рискованно, знать об этом только Кэду и Адаму, а если с ними что-то случится? Но его не стали слушать. Тот факт, что англичане обыскивали именно церковь, говорил о том, что они знали многое.

Колонисты были серьезно обеспокоены. Все стали очень нервными и осторожными. Его задание усложнялось. Колонии замерли в ожидании.

Четыре тысячи английских солдат стояли в Бостоне, держа в напряжении шестнадцать тысяч жителей. Солдаты пьянствовали и плясали, караулили и тренировались, и ждали.

По всей Новой Англии формировались роты ополченцев, каждая человек из пятидесяти, которым было приказано быть наготове. Старики и мальчишки объединялись в специальные отряды, чтобы защищать города в случае, если ополченцы уйдут. Колонисты пели и плясали, целовали своих женщин, тренировались и ждали.

В Конкорде нелегально собрался Конгресс. Они спорили, составляли документы и ждали.

В Нью-Уэксфорде Бэнни тоже ждала. Она ждала того момента, когда ее жизнь снова станет спокойной и безопасной. Она ждала, когда ее братья перестанут постоянно смазывать свои мушкеты и прыгать на лошадь при каждом стуке копыт за окном. Ждала, когда ее отец перестанет качать головой и бормотать себе под нос, когда Генри перестанет тренироваться в стрельбе, а Исаак прекратит доводить свою мать просьбами разрешить ему вступить в ополчение.

И еще она ждала Джона. Ждала того дня, когда он снова придет к ней в конюшню послушать музыку и, когда прекратятся эти разговоры о политике, войне и свободе. Чтобы все стало как когда-то давно, когда была только музыка и красивый мужчина, который сидел и тихо слушал и, улыбался ей, как будто она чудо, посланное ему небом.